Влада Ольховская - Новый год, я люблю тебя!

Какой еще лес? Лес в Москве?

От удивления я открыла глаза – и обнаружила, что сошла с ума.

Начать хотя бы с того, что я лежала на гигантской зефирке, со всех сторон присыпанной мягчайшей сахарной пудрой и оттого похожей на сугроб. Рядом со мной мягко шелестели ветвями сосны и ели – с шоколадными стволами и карамельными иголками. На кустах неподалеку от меня возвышалась снежная шапка, на проверку оказавшаяся сладкой ватой. Я опасливо посмотрела на небо, проверяя, не польется ли с него сироп, но нет, небо было обычное – только лишенное солнца, хотя солнечный свет все равно откуда-то долетал.

А теперь расскажите мне, как я вдруг оказалась в эротических фантазиях безумного сладкоежки?

Пока я пыталась понять, что к чему, у меня появилась компания. Господин Январь вышел из-за стены елок с таким видом, будто ничего необычного и не происходит. Он подошел к зефирке и подал мне руку, но я не спешила его касаться. Я уже повелась на это в магазине – и где я теперь?

– Вам нечего бояться, – заверил меня господин Январь. – Просто если бы я взялся описывать все это словами, времени ушло бы куда больше, да вы бы и не поверили мне. Теперь, когда вы видите это, думаю, разговор пойдет легче.

Интересно, что было бы, если бы я тридцать первого декабря не полезла выполнять чужую работу и за прилавком стоял кто-то из моих девчонок? Наташа, скорее всего, сначала разрыдалась бы, а потом притворилась мертвой. Люда попыталась бы съесть этот мир, а потом начала задавать вопросы.

В общем, повезло господину Январю, что ему попалась я.

С тяжелым вздохом я подобралась к краю зефирки и позволила господину Январю помочь мне. Умом я понимала, что всего этого не может быть. Даже если бы кто-то взялся вдруг построить сладкий мир (от избытка денег, видимо), как бы я попала туда из своего магазина за долю секунды? И все же я не только видела все это, я могла дотронуться, я чувствовала запахи, а когда мне в нос попала потревоженная движением сахарная пудра, я чихнула.

– Будьте здоровы, – сказал господин Январь. – Но давайте по делу.

– Чихать по делу?

– Говорить по делу. Предлагаю прогуляться, чтобы вам было проще адаптироваться.

Адаптируешься к такому, конечно… Мне всегда казалось, что «молочные реки и кисельные берега» – это просто фраза. Ага, если бы! Тут это все было, и даже больше. Мы шли по лесу, который казался зимним, но на самом деле был теплым и… съедобным. Под ногами у меня уютно поскрипывали сахар и сладкая вата, на ветвях попадались то леденцы, то пастила, по некоторым стволам струилось какао, в ручейках плескалась и пузырилась газировка. Тут даже животные и птицы были шоколадными!

Это, кстати, меня несколько напрягало. Вдруг я тоже скоро стану бессмысленно улыбающейся шоколадной Снегурочкой? Не хотелось бы!

Господин Январь дипломатично хранил молчание, давая мне возможность прийти в себя.

Наконец я не выдержала:

– Это что, все настоящее?

– Вполне. Пробуйте, если хотите.

Он ожидал, что я смущусь и сошлюсь на диету? Да конечно! Я с утра не отходила от прилавка, у меня из-за посетителей даже не было перерыва на обед. Поэтому я сделала шаг в сторону от тропинки и отломила кусок от пня, оказавшегося шоколадным пряником.

– Ладно, рассказывайте, – позволила я. – Я уже сошла с ума, мне все равно.

– Все мы немного безумны, – рассудил господин Январь. – Но то, что вы видите, – это не галлюцинация. Это магия. Мы с вами находимся в миниатюрной версии кластерного мира.

– Я даже не знаю, что такое кластерные миры, не говоря уже о миниатюрных версиях!

– Вам и не положено знать. Вы – обычный человек, живущий во внешнем мире, вас магия не касается, и меня не похвалят за то, что я рассказываю вам это. Но, поверьте, у меня просто нет выбора.

Он все косился на меня, ожидая, когда я впаду в истерику и начну называть его дьяволом. Но я задумчиво жевала пряник, прикидывая, чего бы еще попробовать. А что мне терять? Пустую квартиру и не очень веселую жизнь? Нет, я, конечно, умирать не хочу и сделаю все, чтобы этого не случилось. Однако я впервые столкнулась с тем, чего не могла понять, и уже чувствовала, что это важно.

– Если убьете меня, выпустите, пожалуйста, Федьку, – попросила я. Теперь уже я застала его врасплох.

– Какого еще Федьку?

– Хомяка моего. Если со мной что-то случится, за ним не придут, он никому на фиг не нужен. Не хотелось бы, чтобы он в Новый год умирал от голода.

Господин Январь повернулся ко мне и долго рассматривал, будто надеялся, что у меня на лбу диагноз высветится. Зеркальные стекла надежно скрывали его глаза.