Андрей Страфагиръ. - Хроники понедельника

Нельзя отрицать своеобразие жизненного опыта Матильды Гаевны, но куда ей равняться с опытом Штырца и ММ. Детективы читали Матильду как шифровальную книгу с устаревшим ключом.

***

Думу колбасило. Левых радикалов пожирала жажда деятельности. Они готовились к немедленному преодолению кризиса, а именно, законодательно обещать каждой корове по седлу, каждому барану по воротам, каждой бабе по мужику, а всем им вместе – право на счастье.

Правые демократы тоже хотели счастья, для чего предлагали отдаться НАТО на сладостные муки садомазо.

Глухой националист, Панкрат Назаров улыбался правым демократам с улыбкой тасманийского аборигена, обнаружившего, что Провидение западной цивилизации и пути местных духов в кои-то веки пересеклись и забросили к его завтраку, на пустынный берег, капитана Джеймса Кука. Панкрат уверял, что ни одна Европа не удовлетворит озабоченных тем садомазо, какое Панкрат изыщет буквально через полчаса, в столичном метро.

Правые демократы стояли на том, что достойны лучшего.

Панкрат отвечал, что лучшее ещё не означает глубины и насыщенности ощущений.

– А я-то вас побалую, – мурлыкал Панкрат. – Изрыдаетесь, изверги!

Случайно или как, Баба-Яга окоротила какого-то хама из масс-медиа, костылём в объектив фотокамеры. Осколки брызнули как взрыв фейерверка.

***

Про яйцо Матильда Гаевна ничего не слышала. Про комнату, в которой яйцо хранилось, она могла рассказать намного больше, но, увы, её никто об этом не спрашивал.

– Чей кабинет? – Спросил Штырц, разглядывая двуспальную кровать под балдахином, биллиардный стол, барную стойку, сейчас пустую и под слоем пыли, распахнутую стальную дверцу в стене. Под дверцей, стояла, снятая со стены картина « Утро в лесу», которая обычно и маскировала наличие сейфа.

– Здесь? – Спросил ММ.

– Здесь! – Кивнул Зебруссь.

– Ключи?

Дрона Зебруссь суетливо похлопал себя по карманам и, после мгновенного ужаса «потерял?», вспомнил с облегчением. – А ключей нет.

– Как нет?

– Так и не было никогда.

– Зачем тогда сейф, если ключей к нему нет?

– По инструкции.

ММ посмотрел на Дрону с трудно прочитываемым выражением.

– Что? – Съёжился Зебруссь.

–Работать будем, вот что! – Сказал Штырц, вынимая из полевого саквояжа складную лупу. – Пока не закончу осмотр, всем оставаться на своих местах.

Штырц опустился на колени и, уткнувшись носом в увеличительное стекло, медленно пополз от порога комнаты вдоль стены к окну, где обстоятельно изучил горшок с засохшей геранью. Следующим пунктом его следственных изысканий стала кровать. Он надолго застрял под ней, только ноги торчали наружу, подрагивая.

– Как часто вы проверяете объект хранения?

– По инструкции, – отвечал Зебруссь. – Второй вторник каждого второго месяца.

– Сегодня семнадцатое, понедельник, сообщил ММ на всякий случай, если у кого часы спешат. – Потрудитесь объяснить.

– Почему вы так со мной разговариваете? – покраснел Зебруссь. – Вы меня подозреваете?

ММ молчал, продавливая психику интеллигента.

– У меня было предчувствие, – оправдывался Зебруссь. – У вас бывают предчувствия?

ММ пожал плечами и сказал, – Предчувствия к делу не пришьёшь.

– А у меня доказательства есть, – возрадовался Дрона тому, что вовремя вспомнил о столь важной вещи. – Сейчас найду! – заторопился он, роясь в одежде.

Удивительно, как в таком, на вид непритязательном, гардеробе можно сокрыть весьма основательные улики.

– Что это? – брезгливо поморщился ММ на, протянутый ему Дроной, мятый, бледно – жёлтого цвета конверт в пятнах масла, которые, при дальнейшем изучении, оказались отпечатками чьих-то палец.

– Ваши? – спросил ММ про отпечатки.

– Что вы! – энергично замотал головой Зебруссь.

– Не ваши? Тогда чьи?

– Того кто писал.

– А кто писал?

– Доброжелатель писал.

– Ваш друг, товарищ по партии?

– Я не знаю. Вы прочитайте, пожалуйста. Вы поймёте.

–А что вы волнуетесь? Конечно, прочитаю. Не за этим ли вы меня пригласили? – Подчеркнул ММ.

«Хроники Самоцветья. Часть вторая. Глава пятая.

За день до тех событий, которые позднее получили имя Ночи Битого Хрусталя, цены на яйца на Ежеловеловской ярмарке и окрестностях подскочили в тридцать три раза. За куриное давали серебряный рубль, за утиное два. За яйцо крокодила, что привёз купец Журавейник из Индии, было заплачено неизвестным покупателем, через посредников, девять золотых с полтиной».

« PS. Есть сведения, что антоновская птицефабрика на грани остановки, из-за эпидемии птичьего гриппа. Доброжелатель».