Андрей Талашко - Хроники Иттирии. Песня Мора

Яшик сидел на только что скошенной траве и, уплетая сало, смотрел на раскинувшуюся внизу деревню. Захолмянка стояла тут с незапамятных времен. И дед, и прадед Яшика были коренными. В деревне каждый знал один другого с раннего детства. Тут все были свои — захолмянские. Ну, может, почти все…

Яшик скользнул взглядом на самый крайний в деревне дом. Перекошенная изба с прохудившейся крышей да облупленным порогом. Хлев с перебравшими браги воротами. Сразу видно, что нет хозяйской руки.

Из покосившегося дома вышла тетка Элуда. Вполне еще молодая и красивая себе баба. Разве что имя странное. Темные волосы, заплетенные в тугую косу, большие глаза, да ровные зубы. Светлая кожа, да тонкие пальцы говорили, что Элуда совсем не деревенская баба. Кто-то даже говорил, что и читать она умеет.

Яшик вспомнил, как в Захолмянке впервые появились новые соседи. Сегодня нет никого, завтра уже из печи дым валит. Всей деревней тогда собрались. Хотели выгнать чужаков взашей да по горбам настучать вдогонку. Но Прухор вступился. Так рявкнул, что мигом все успокоились. Со старостой никто спорить не стал. Но к новой жительнице Захолмянок тут же прицепилось обидное прозвище Элуда-приблуда. Между собой до сих пор только так ее и называют.

На пороге дома показалась Рыжая. Зеленоглазая, стройная, как та лань, дочка Элуды. Ох, не любили Тию деревенские девки. Ведьмой называли. Зато хлопцы слюной давились от одного только вида. Яшик сам раз заикнулся насчет того, чтобы взять рыжую красу в жены. Ухо от матушкиного отказа потом три седмицы болело. Старшое поколение было категорично. Никто не хотел себе в невестки безродную приблуду.

— Дядька Яшик, мы с мальчишками в прятки играем. Если что, ты меня не видел!

От неожиданности Яшик едва не схватился за косу. Рыжий мальчишка, вынырнувший со склона, выхватил из рук мужика кусок сала и пузом нырнул в некошеную траву.

— Ах ты гад! — Вскрикнул обворованный парень. — Я тебе сейчас не увижу!

Яшик собирался было подняться, но, подумав, махнул рукой и потянулся к рушнику за новым куском. До вечера еще далеко, стало быть, косой еще намахается за двоих.

— Иди сюда, уши оборву, — строгим голосом сказал парень.

— Ну, дядька Яшик! — Чавкающий детский голос прилетел откуда-то из травы. — Мы тут в прятки вообще-то играем!

— Я тебе поиграю сейчас! — Рявкнул стоявший все это время с другого края холма Прухор. — Упаси предки, косой по горбу отхватишь, будут тебе потом прятки!

— Ну, дядька Прухор… — Заныл мальчишка.

— А ну цыц мне отседова! — Ударил в землю древком косы мужик, давая понять, что не собирается с ним церемониться.

Яшик не смог сдержать смеха, когда рыжеволосый мальчишка выскочил из своего укрытия и, ухватив с рушника еще один кусок сала, мягкой точкой плюхнулся на траву и поскользил вниз по склону.

Мелкий сынишка тетки Элуды по имени Кайрим, в отличие от матери и сестры, быстро нашел общий язык с деревенскими. Дети уж слишком глупые, чтобы разбираться, кого стоит принимать за своего, а кого лучше и стороной обходить. Хотя, сказать по правде, Яшик и сам не шибко-то понимал такой науки.

— Поди глянь только! Опять прутся, — Стоя на самом краю вершины, Прухор заковыристо матюгнулся.

Яшик восторженно усмехнулся, стараясь запомнить новое ругательство.

— Дядька Прухор, да что ты с детворы возьмешь-то? Хай играют себе, — ответил он мужику.

— Да не, ты туда глянь…

Яшик поднялся на ноги и неспешно подошел к старосте Захолмянок.

С этой стороны холма открывался вид на всю округу. Пытаясь отыскать кто же к ним прется, Яшик проследил взглядом весь долгий путь от Захолмянки до торгового тракта. Пьяная вихляющая тропка, выходящая из деревни, добрую четверть лиги вела вдоль поросшего камышом ручья. Затем, каким-то чудом преодолев трухлявую кладку, врезалась в редкий подлесок, где терялась за плешивыми кустами да березами.