Николай Шмигалев - Какого лешего?!

Вот и в этот раз, устроившись на коряге, под плакучей ивой, рубились они в кости, бросая кубики в пустую чашу располовиненного черепашьего панциря.

Водяному сегодня категорически не везло.

Не его день что ли?!

Хотя ночь сегодня выдалась просто замечательной с точки зрения водяного: хмурая, беззвездная, сырая, не по-летнему промозглая. Тритохе по определению не должно было не везти. Ан нет, все никак не везло.

Довольный Бульгун уже все пальцы об его гулкую как пустое ведро голову отбил. Что творилось с головой водяного, лучше и не спрашивать.

Тритоха был чутка старше Бульгуна, хотя среди долго-предолгожителей возраст понятие относительное. Ну какая разница, допустим, между пятисотлетним водяным и триста тридцатилетним лешим? Полтораста лет с хвостиком? Сущие пустяки или совсем чуток, как было сказано выше.

Так вот, Тритоха был чуть старше своего дружка и уже давно успел обзавестись не только красавицей женой, но и не менее прекрасными дочерями – чаровницами русалками. Тридцать три очаровашки, одна краше другой, хотя и все вроде бы одинаковые. Как любил повторять сам Тритоха – «икриночка к икриночке». И в отличии от болотного ему надо было пристраивать своих многочисленных девчат, которые лет сто уже были как на выданье.

Между щелбанами и бросками костей у них шла неспешная беседа, которая потугами водяного завсегда склонялась в одно и тоже русло.

– Да ночка сегодня и впрямь чудесная, – начинал издалека Тритоха.

– Чего в ней чудесного? Морось да сырь.

Бульгун метнул пару костей. Те звонко застучали по панцирю и, скатившись на дно, остановились. Выпало шесть и пять.

– Так в этом вся и прелесть, в повышенной влажности. Я в сушь и духоту плохо себя чувствую даже на дне озера.

Водяной взял кости и, подув на них, вроде как заклиная, бросил на панцирь.

Выпало три и два.

Тритоха скривился. Леший осклабился.

– А мне начхать. Теперь и подавно. Что теплынь, что волглость, все равно. Так, одиннадцать минус пять получается шесть. Давай свой толоконный лоб.

Тритоха покорно подставил голову и леший настучал ему щелбанов по разности сумм выпавших костей.

– Я тебе одну умную вещь скажу, только ты не обижайся! – потирая натруженный лоб, как бы между прочим проронил водяной. – Вот, послушал бы ты паря умного Тритоху, сейчас бы горя не знал.

– Ты, о чем это, дружище?

Бульгун вновь подобрал кости и лихо закрутил их на панцире.

Выпало три и два.

Водяной приободрился в предвкушении сатисфакции.

– А о том! – Тритоха не стал лишними словами отпугивать удачу, закрыл глаза, что-то там прошептал одними губами и пульнул кости.

Открыл глаза и опять скривился – выпало у него три и… один.

Над озером разнесся гулкий звук очередного щелчка по лбу.

– А о том, – продолжил водяной прерванную речь, – что жениться тебе надо было и уже давно. Да и сейчас покамест ещё не поздно.

– Да кому я теперь нужен, без хозяйства, без леса, – вздохнул Бульгун и бросил удрученный взгляд в ту сторону, где за лесом, простиралось болото.

– Не скажи, – не согласился с ним Тритоха. – Ты леший молодой, с головой, с характером твердым, у тебя ещё все впереди. За тебя, только свистни, любая пойдет. Главное, чтобы жена умная попалась. Умная жена из любого вахлака человека сделает.

– Вот как раз человека из меня делать никому не позволю.

– Да это приговорка такая, – пояснил водяной. – Я имел в виду, что в нелюди выведет. Возьмём хоть мою Ундину. Умница, красавица, рукодельница – вылитая Марья-искусница – только с плавниками и перепонками на руках и ногах. Ну чего задумался, метай кости!

Бульгун рассеяно взял кости и бросил не глядя. Выпало две шестерки.

– Бульгун ты случаем не жульничаешь?

– Что, не понял?

Леший не без участия Тритохи окунулся в свои невеселые мысли.

– Я говорю, ты случаем не мухлюешь?

– А-а, да нет. Зачем?

– Ты смотри, играй честно!

– Да честно я играю. Бросай давай!

Водяной взял кости и стал их трясти в сведенных ладонях. Решив, что уже достаточно и кости прониклись чувством ответственности, Тритоха бросил их на панцирь.

– Твою пустыню! – ругнулся водяной. – Что за невезуха!

Безответственные кости выдали две четверки.

– Нельзя было вам выпасть так на прошлом ходу!

Тритоха в сердцах сплюнул в воду, опомнился, что запрещено даже водяным в воду плеваться (особенно в озера, колодцы и кружку супруги после ссоры) и опять заглотил свой плевок вместе с несколькими зазевавшимися водомерками, отчего закашлялся.