Николай Шмигалев - Какого лешего?!

– Обождите-ка моего тиуна хаять, – оживился теремной, который, кажись, кое-что придумал.

Поставец лукаво оглядел присутствующих.

– Что ты, Расторопша, говорил насчет кого-то там призвать?

– Водяных там, леших…

– Ага! – перебил его теремной и обратился к Веретено: – А ты что только что, сказал Веретеноша, по поводу того, что не согласятся?

– Что сказал? Что сказал? – задумался домовой купеческого двора, вспоминая чего же он ляпнул: – А-а, так насчет того, что всем есть что терять.

– Верно!

Теремной потер ручки.

– Простите, но мы что-то никак не поймем вас, Ваше Околородие.

Ухвату нужна была конкретика.

– А если я вам скажу, что есть у нас один леший, которому терять уже нечего.

Все сразу стали вспоминать кто бы это мог быть.

– Бульгун! – первым догадался думный тиун.

– Точно так! – кивнул теремной. – Давайте-ка ему поручим это дело.

– Я не против, – согласился Расторопша. – В смысле за!

– И я за! – подхватил Кочерга.

– И я! – сказал Веретено.

Высказавшиеся посмотрели на Ухвата.

– Я тоже в общем-то не против, только кто вам сказал, что Бульгун согласится?

Ухват был не только идейный перфекционист, но и заядлый скептик.

– Подумай сам, а чего ему не согласиться? – попытался убедить теремной не только Ухвата, но и самого себя, тоже не до конца верившего в эту сомнительную идею. – Терять ему на самом деле нечего, а если мы ему пообещаем, что если он одолеет ведьмака, то на следующем Большом сходе вернем ему делянку.

– Слишком много «если», – не унимался Ухват.

– Но все равно, попытка не пытка, надо попробовать его уговорить, других вариантов лично я не вижу. Тем более, надо отдать лешему должное, он отважен. Помните, как он на сходе держался?

Ухват скептично хмыкнул.

– Вы, Ваше Околородие, глупость-то с отвагой не путайте.

– Поверь моему жизненному опыту, Ухватыч, порой это одно и тоже, – парировал теремной. – Хотя в нашем случае, думаю, не совсем одно и тоже. С виду Бульгун не дурак, а после того, что я услышал о его проделках в лесу с людьми, мне кажется парень он смекалистый.

– Хорошо! Давайте попробуем! – наконец согласился Ухват. – Ежели он такой отважный и смекалистый, то пусть идет. И впрямь, не нам же на бой с ведьмаком идти, у нас вон, есть еще дома дела. Хозяйство-то не на кого оставить. Так что я тоже «за». Хотя у меня бо-ольшие сомнения, что леший с ведьмаком справится.

– Главное, чтобы он согласился, а дальше видно будет.

Итак, присутствующие на совещании в узком кругу проголосовали «за», осталось только выбрать кто пойдет к лешему с предложением, от которого он не должен был отказаться.

А чего тут выбирать, у всех дела по хозяйству нашлись, в том числе и у теремного, а вот Расторопшу можно и отпустить в командировку ненадолго. Тем более, дело важное поручено.

– Ты с ним, главное, помягче, пообходительнее, не бери за горло, – наставлял Поставец тиуна перед дорогой: – Но и унижайся. Скажи, мол, так и так, если ведьмака одолеет, то получит себе лес обратно, а если откажется, то намекни, что тогда не видать лешему леса как своих ушей.

– Так у него же нет ушей!

– Вот именно. Так и скажи, – теремной подумал и добавил. – Скажи, что пусть тогда вообще может собирать вещички и убираться в другое княжество, а к нам больше никогда не возвращается.

– А если он и в самом деле обидится и уйдет?

– Может и обидится, но не уйдет, я эту породу знаю, – уверенно произнес Поставец. – Он упертый, из принципа согласится.

– Или из принципа не согласится, – вставил свои «пять копеек» Ухват.

Теремной поморщился.

– Нет, скорее согласится. Ему же терять нечего. Ну всё, пора, Расторопша. Почти полночь уже, лучшее время для доброго пути! Удачи тебе!

На сем совещание в узком кругу было завершено.

На ночь глядя, как и положено полуночнику, Расторопша направился искать Бульгуна.

Первое правило при общении с неудачником: не упоминать о его неудачах. И это правило срабатывало, как правило, в том случае, если подходить к нему правильно. Водяной этого правила не знал, но нутром чуял, что надо как-то вытягивать друга из трясины грусти.

Посему, в связи с вынужденными «каникулами», Бульгун, когда несколько отошел от потрясения, долгое время проводил на озере у Тритохи. Нет, он не рыбачил, а с водяным в кости резался. Только игра в кости могла его отвлечь от дум тягостных. Водяной сразу просек это дело, и чтобы его товарищ окончательно не погрузился в пучину отчаяния, сам поднимался из прохладной пучины на поверхность озера чтобы растормошить лешего. Больно обожали они оба эту игру, были бы людьми, можно даже было сказать боготворили. Кстати, возможно на этом пристрастии они и сошлись так близко. Играли всегда на щелбаны. А на что ещё, согласитесь, играть им? Не на водомерок же, которые вокруг них носились как угорелые.