Дмитрий Смирнов - Кузнецова и лучики добра

– Это же неправда, не щедрый же!

– Влад, конечно, уцытакль тот ещё, но главное, чтобы он сам в это верил. Не могли же мы ограбить грабителя!

– Нет?

– Нет, обменяли мула на хорошее настроение.

Во всём этом логическом построении ощущался подвох, но Рина никак не могла его ухватить и выразить.

– Но мы же на это повлияли!

– Конечно, мы же там были.

На этом тема казалась исчерпанной. Дон молчал. Рина блуждала в мыслях, цепляясь ими за детали проползающего мимо пейзажа и возвращаясь время от времени к мулу и Дону. Ощущение чего-то неправильного и неуместного постепенно растворилось, и, когда через несколько часов Дон предложил выбрать для животного кличку, Рина с облегчением согласилась и предложила имя Фёдор, потому что «ну вы посмотрите на эту морду».

С появлением имени мул ещё меньше стал восприниматься как краденое имущество и превратился в субъекта путешествия, хотя для самого Фёдора мало что поменялось, разве что дни на привязи сменились привычным размеренным шагом под грузом навьюченного добра.

Дон, как и Рина, тоже проехался на Фёдоре, но не от усталости, а скорее удовлетворяя желание девушки. Единолично пользоваться мулом ей было неловко, но она согласилась на честную очерёдность.

На подступах к деревне Дон неожиданно притормозил Фёдора и спешился. Рина уже успела подумать, что дальше она пойдёт одна – неизвестно почему, – но Дон продолжил путь уже пешком.

– Не хочу въезжать в населённый пункт на осле, – ответил спутник на незаданный вопрос. – Дурная примета.

Деревня никак не отреагировала на появление Дона; про отшельника в соседнем лесу ходили смутные слухи, но никто точно не знал, как он выглядит. Смит нашёлся в кузнице. Он уныло выстукивал какую-то железку и, увидев Рину, с радостью бросил работу и кинулся обнимать дочку.

Счастью кузнеца не было предела. До тех пор, пока не стало понятно, что за две минувшие ночи никакого исцеления не произошло. И тут же за пределами счастья обнаружилось тихое недоверие.

– Но я наконец-то выспалась! – радостно сообщила Рина. – В присутствии Дона мне почти не снится тот сон.

– Значит, всё хорошо?

– Нет, без Дона кошмары начинаются опять.

– Теперь – всегда с ним, что ли? Это какой-то дешёвый трюк? Как это понимать? – В голосе отца послышались привычные для Рины нотки бешенства, которые она умела сразу распознавать и сглаживать до того, как они превращались в симфонию.

Дон, стоявший рядом и совершенно не возражавший, что о нём говорят в третьем лице, решил наконец высказать и своё мнение:

– Мы только начали нащупывать решение, но уже сами поиски могли обнадёжить… мнэ… пациентку. На фоне купирования тревоги произошла релаксация, и торможение стало преобладать над возбуждением, отсюда нормализация сна и временная ремиссия. Возможно, ситуация примет перманентный характер и моё присутствие больше не понадобится.

– Ты мне голову не дури! – нахмурившись, сказал Смит, но выставлять себя дураком и переспрашивать не стал, хоть не понял и половины сказанных Доном слов.

– Даже если это и трюк, это не то, о чём мы договаривались, – сказал Дон. – Окончательная помощь, но без чётких сроков – помните? Процесс идёт, или вам было бы спокойней, если бы никаких изменений не было?

Рина вспомнила этот тон, именно так Дон недавно спрашивал: «Всё-таки грабёж?» Во фразе читалось: «Я вас правильно понял?» – и открытый конец.

– Нет-нет, конечно же, нет, – пошёл на попятную Смит.

– Мне надо осмотреть место проживания и сна Рины.

– Но зачем?

– Могут обнаружиться инвайронментальные факторы, – уклончиво ответил Дон.

Маленькая веранда с мухами на окнах. Пустая гостиная со столом посередине, соединённая с кухней. Из гостиной – две двери, первая надёжно заперта на ключ.

– Ничего стоящего, кладовка, всякий хлам, – пояснил кузнец, хотя дверь была большая, межкомнатная.

Вторая вела в спальню, разделённую простой тканевой занавеской на две неравные части: в большей – кровать кузнеца, стол и шкаф, в меньшей – кровать Рины и сундук, выполняющий роль шкафа и тумбочки одновременно.

– Вы так и живёте? – спросил Дон отца.

– Что, простите?

– Так. – Дон сначала обвёл руками комнату, потом ткнул в занавеску.

– Живём хорошо. Я – второй кузнец на деревне, грех жаловаться. Оно и понятно: у первого – трое сыновей, а у меня всего лишь дочка. Всё, что могу, отдаю ей.

– Кому-кому отдаёте? – зачем-то уточнил Дон, рассеянно рассматривая несколько пустых бутылок на кухонном столе.