Ирина Дынина - Босиком по битым стеклам 2. Арлиэлла. Опасные тропы Ангоры

Так и сбылося все, как жрец и вещал! Худо им теперича, худо, да и не до сладостей!

Девочка, всхлипывая, смотрела на Елену исподлобья и глаза у неё были недоверчивые. Руку незнакомой магичке она протягивать не спешила.

Неподалеку кто-то застонал. Елена отвела взгляд от бледного лица ребенка – с земли, охая, поднималась симпатичная женщина, пытаясь спрятать большую грудь под рваными тряпками, в которые превратилось её дорожное платье.

Елена гневно сдвинула брови – знакомая ситуация! И ведь, совсем недавно ей довелось побывать в подобном положении!

Девушка оглянулась, выискивая взглядом дотошного сержанта – служака отыскался прямо у нее за спиной и судя по поникшему виду, уже успел осознать всю трагичность своего шаткого положения.

– Виноват, госпожа! – выпалил он – Недоглядел!

– Твоя вина, солдат. – согласилась Елена, кривя губы – Женщине-помочь, девочку – накормить. Пожалуй, я задержусь в вашей унылой деревушке на некоторое время.

И сержант горько вздохнув, направился к несчастной жертве насилия, размышляя о том, что те самые всадники, приближающие к Козлячкино с каждым мгновением, вряд ли будут столь снисходительны к жителям деревеньки, как молодая госпожа магичка.

Плотно перекусив в доме бывшего старосты сего населенного пункта, Елена неторопливо вышла на крыльцо и сладко потянулась, демонстрируя свои простонародные привычки – хорошо-то как!

Она уже успела позабыть о том, как стонали поротые виллане, как слёзно и горячо благодарила госпожу магессу, спасенная от насилия, нянька, как бегали всполошенные бабы, разыскивая помятой бонне новое платье и как низко кланялся сержант вездесущему господину де Перье, сопровождавшему Елену и её ближников до границы герцогства по приказу господина де Анфора.

Поротые батогами крестьянские задницы пекло и свербило, но старосте пришлось гораздо хуже, чем остальным-прочим. Мало того, что его безжалостно выпороли, так затем, решив, что вина мужика куда больше, чем всех иных жителей деревеньки, определили Корня повесить. В назидание, так сказать.

Елена, сбежав с крыльца, сразу же наткнулась на Огюстена Лупа. Добродушный целитель, вытянув шею, наблюдал за чем-то, наверняка интересным.

– Что за ор? – поморщилась Елена, тоже, как и целитель, пытаясь вытянуть шею и разглядеть то, что происходит за деревьями – Прямо-таки, вселенский плач!

– Старосту вешают. – пожал плечами дородный целители и зачем-то уточнил – Местного.

– Ясно, что не пришлого – теперь и Елена явственно расслышала завывания всех старостиных домочадцев – бабы старательно голосили, дети плакали, а солдаты герцога Анфор волокли сомлевшего мужика к высокому дереву, через ветвь которого уже успели перебросить крепкую веревку. Веревку, кстати, у старосты в амбаре и позаимствовали. На нужды «обчества».

Елене все происходящее пришлось не по нраву. Она нахмурилась и требовательно взглянула на Огюстена.

– Велика ли вина этого человека? – спросила она у целителя.

– Велика – подоспел де Перье, любезно решивший ответить на, заданный Огюстену, вопрос – Он, госпожа Арлиэлла, осмелился опоить солдат нашего герцога, обезоружить их и способствовал проникновению врага на территорию Валенсии. Виновен в предательстве. Приговорен к смерти через повешенье. У меня имеются все полномочия для этого, госпожа. Не сомневайтесь – закон не нарушен.

– Я и не сомневаюсь. – Елена хмыкнула – словам «безопасника» можно верить – Кто приказал старосте совершить предательство? Он так любит сийнезийцев, которые бесчинствовали в деревне или ему хорошо заплатили?

Барон де Перье в изумлении поднял глаза на Елену.

– Заплатили? Помилуйте, госпожа Арлиэлла – кто ж ему платить станет-то? Владетель местный и приказал, а староста, рад стараться – подпоил стражу и не отправил гонца на ближайший пост.

– Ага – Елена так и думала. Порядочки – еще те! – А, если бы, к примеру, староста отказался исполнять распоряжение своего господина? Тогда, что?

– Что-что? – буркнул де Перье, равнодушно наблюдая за тем, как волокут упирающегося мужика к дереву – Известное дело – повесил бы его барон за непослушание и бунт, а семью бы – продал, в рабство. Тем же сийнезийцам.

Елена зло ухмыльнулась, и барон почувствовал приближение неприятностей, больших таких неприятностей!

– Значит, получается, что всем этим безобразием распоряжался местный барон, а староста так, на подхвате, как человек подневольный и права голоса не имеющий? – уточнила она – Тогда, вешать надобно барона-предателя, а не подчиненного. Со старосты и батогов достаточно для вразумления и выбивания дури.