Ирина Дынина - Босиком по битым стеклам 2. Арлиэлла. Опасные тропы Ангоры

К ним ко всем спешила троица вояк, облаченных в потрепанную форму цветов герцога Валенсии. Злых вояк, краснорожих и размахивающих оружием.

– Кто такая есть? – черноволосый сержант, одна рука которого оказалась туго примотана к деревяхе и белела свежей повязкой, держался смело и решительно – Именем герцога, я..

– Именем герцога, говоришь? – вскипела девица, взъярившись – Именем герцога? Совсем зарвались, смотрю! Я вам сейчас всем покажу – герцога!

В её руке вновь запылало страшное пламя, а сержант, признав цвета господина, перепугался не на шутку и сразу же утратил весь свой воинственный пыл.

– Ой, не губите, госпожа магичка! Не признал! Прощеньица просим, ваша милость!

Девушка прищурилась, не сердито, но недоверчиво – сержант выглядел неважно. Небрит, вонюч, помят и ранен. Зато, при оружии.

– Непорядок, служивый – девка убрала колдовской огонь, сжав его до размера искры – Что за бардак вы здесь развели? – она зло сверкнула глазами – Почему ваши люди нападают на женщин и бесчестят их?

Сержант замялся, злобно поглядывая на шумевших поодаль мужиков. Позади него топтались подчиненные, но вояка никак не мог решить один многоважный для себя вопрос – кто такая эта девица в странных одеждах и почему она защищает презренных сийнезиек? Какое ей вообще до них дело?

Незнакомая магичка выглядела достойно – хорошая, добротная одежда, да и конь под ней танцевал непростой. Добрый конь. Не за серебро купленный, да и не в ближайшем городке на торжище, а не иначе, как в столице.

Но, девка на коне? Зрелище невиданное, неприличное и от того, непонятное.

– Недоглядел, добрая госпожа – принимая проступок крестьян на себя, повинился сержант, но оружие из рук выпускать не спешил, что и было отмечено Еленой. Отмечено и одобрено – правильный служака и не из робкого десятка – Вот, натерпелись мужички всякого разного от лихих людей. Потому и злобствуют. А вы, Госпожа, кто будете- то? Проездом или, как? – и людям своим знак подал, чтобы, значится, те не зевали и не расслаблялись на службе. Магичка – не магичка, а документ предоставить должна. Потому как, порядок таков к исполнению положен, а он, Куцик, при должности и на службе.

Вот.

– Кто буду, говоришь? – хмыкнула бесстрашная девица – А и впрямь – кто ж я такая буду? Самой интересно, веришь? – благожелательно подмигнула магичка насторожившемуся сержанту – Вон, видишь, служивый, свита моя поторапливается, коней стегает, почем зря – они пусть и объясняются, коли ты интерес к тому имеешь. – а сама с коня соскочила ловко, да решительным шагом подошла к помятым пленницам, над которыми, все так же, нависала, пылающая злобой толпа.

Исполнительный сержант послушно вдаль посмотрел – мама дорогая! Там всадники россыпью неслись, да карета господская черным лаком сверкая, тарахтела по неровной дороге, подпрыгивая на ухабах. Не простая девка к ним в сельцо заскочила! Ох и засвербело же у сержанта в одном месте, аж загорелось, предчувствуя! Он так злобно глянул на любителей сладенького, что те, выдохнув в испуге, отшатнулись.

– Развлекаешься, ученица? – белёсое пятно, образовавшись на глазах у перепуганных селян прямо из ничего, преобразилось в полупрозрачную фигуру мужчины, обряженного в мантию мага – Народ будоражишь? Я велел тебе практиковаться, бестолочь.

– Я и практикуюсь – беззлобно огрызнулась Елена, опускаясь на колени перед перепуганной рыжеволосой девочкой, заплаканной и жалкой в своем испуге – Вон, коника объезжаю, молнии в цель метать учусь – и не обращая никакого внимания на бурчащего призрака, протянула девочке руку – Не бойся и сопли утри. Никто тебя не тронет.

Деревенские заледенели, опасаясь не то что дыхнуть, а пукнуть невзначай. Недобрым, ох, недобрым ветром занесло к ним в сельцо эту магичку в широких шароварах! С ней еще и призрак! Злобный и страшный – жуть! Ишь, как застыл над головами, погань летучая – так и смотрит пронзительно, сущность не благая. Жертву, значится, выискивает! Сейчас вот выберет, да как вопьётся!

– Ой, бабоньки! – заголосил кто-то в толпе истерично – Чего ж это делаетси-и-и! А как наших мужиков побьют? Куда нам, горемычным, с детьми малыми податьси-и-и…

И крестьяне завыли от страха и безысходности, трясясь на ветру, да под ярким солнцем – ох и чуяли их пятые точки обжигающий свист хозяйской плети, да боль нестерпимую от ударов… Не в добрый час потянуло их на сладенькое, ох, в недобрый!

Правду рёк дородный жрец из храма Амы Златоликой – мол, миряне, вредно сладкое для простого народа! Порочные мысли внушает сласть чужеродная, греховные, а, от того – незаконные! Покайтесь, мол, неразумные, да и не тянитесь за запретным, ибо худо будет вам!