Адель Колуэ - Леди-попаданка

Но я себя не сдерживала. Зачем? Мне, если честно, приятно и слышать свой звонкий смех, и вдыхать ароматы нехитрой, но вкусной снеди. А то, что при этом присутствует гость, так это его проблемы…

Когда приступ веселья пошел на спад, у меня получилось выдавить из себя:

– Я не согласна…

Ой! Что тут началось…

Вторая часть Марлезонского балета!

Спустя пять минут

На кухне баронского замка Ле-Морте с самого утра весь немногочисленный люд гудел, обсуждая новости. Кипящая, в прямом смысле, работа никому не мешала перемывать косточки хозяевам и внимательно впитывать небывалые известия, которые принесла Марта – единственная горничная.

К вечеру они станут сплетнями, а через неделю другую – слухами, которые будут рассказывать в дальних тавернах баронства, как анекдоты из жизни аристократов. Но это всё будет потом, когда самые неосторожные решат прихвастнуть, надеясь, что никто не узнает о том, что они языки распустили…

Правда, после смерти барона многие не смогли сдержаться и поплатились за это службой. Баронесса, как орлица защищала не только доброе имя своей дочери, но и честь рода. Хотя, ее понять можно! Какой матери приятно, что ее чадо выставляют чудовищем…

Именно из-за этого ушли и управляющий с экономкой, и их великовозрастные дети, которые занимали все теплые места: три сына были лакеями, а две дочки – горничными. У кого из младшего поколения засвербело – неважно, но когда баронесса Альма Ле-Морте указала говорливому отпрыску на дверь, то родители почему-то решили пригрозить хозяйке, что следом за наказанным уйдет все семейство. Надо отдать должное вдове – угроза ее не впечатлила и зажрав…, ой, зарвавшаяся семейка в тот же день покинула крепость.

За ними потянулись их прихлебатели и в какой-то миг показалось, что замок вымер. Что он, реально, проклят! Как ни билась миледи Альма, как ни старалась найти замену сбежавшим, ничего у нее не получилось. Пришлось оставшимся работникам хвататься за все, чтобы хоть как-то поддерживать жизнь хозяек на привычном уровне.

Вот сейчас, печи гудели, как потревоженный улей. Пламя плясало на поленьях, вырываясь в открытые отверстия конфорок, на которых уже кипели бульон и компот, шкворчало на сковороде мясо, а в глубоких горшках томились овощи, которые станут закуской, или гарниром…

У Эммы, как у всех деревенских, была жилка излишней бережливости. Она не терпела, когда продукты выбрасывались и умела так подать блюдо, что даже старшая баронесса не могла сказать точно – этот тыквенный пудинг из пюре, которое подавали вчера, или ее кухарка сегодня новую тыкву начала. Но, в свете последних событий, хозяйка даже была благодарна за такую экономию…

Повариха, несмотря на свои габариты, двигалась ловко и мягко, словно танцуя вокруг огромной печки. Все, кто еще не сбежал из замка, помогали ей на скорую руку наготовить на пару дней.

Во-первых – всем хочется периодически вкусно поесть, а Эмма готовила вкуснее всех, а во-вторых – быстрее вместе управятся на кухне, быстрее женщины пойдут в коровник, чтобы подоить орущих буренок… А молоко, это то немногое, что слугам можно было пить сколько угодно и когда угодно…

Да и что там помогать? Кто-то дрова захватил, торопясь на кухню. Кто-то притащил с грядок корзину с овощами, а кто-то короб с корнеплодами задвинул в угол, где он обычно стоит. Подсобница осторожно принесла миску с яйцами.

Тёмно-серое платье кухарки было закрытым простым передником от шеи до носок старых, стоптанных башмаков. Она замешивала тесто и следила за тем, как её добровольные помощницы шинкуют все необходимое для похлёбки и слушала как Марта, промывая зелень, суматошно шепчет:

– Я только дверь успела закрыть он как закричит: “Дашь”, и бокалом по столу бам…

– А она? – поторопила рассказчицу Эмма.

– А юная миледи, так гордо ему: “Не дам”!

– Почему? – охнула Луната, единственная подсобница, которая осталась и за скотниц, и за птичниц. Она, поправляя сбившуюся косынку на пепельных волосах, закатила голубые глаза и мечтательно глядя в потолок вздохнула: – Граф, такой красавчик, да попроси он у меня что угодно – я бы дала…

– Вот! И лорд у нее спросил: “Почему”, – прошептала сказительница, косясь на подкидывающего дрова Марка, конюха, который взвалил на себя и конюшню, и каретник, да и на место кучера прыгал, если что. Его широкие плечи и сильные руки могли свести с ума любую девушку, но не каждая могла любоваться его лицом. Щеки и лоб были покрыты рытвинами после перенесенной в детстве оспы. Хвала Богам, что жить остался. Только горничную не смущало его рябое лицо. Она, кажется, совсем не замечала его изъянов. Видела только черные кудри, да синие глаза. Вот и сейчас увидев парня, Марта запнулась и только после толчка Луны пробормотала: – Ты бы слышала, как ее милость ему прошипела, не хуже Эммы, когда она начинает с кузнецом ругаться: “Не могу и не хочу”, так наш гость скинул со стола блюдо и завопил так, что мне показалось, будто дверь открылась: “куда ты денешься” …