Адель Колуэ - Попаданка и баба Яга

Пролог

На Купалу, солнце встало,

Заискрилось, засверкало!

Землю-матушку прогрело!

Чтоб все к осени созрело…

Звуки свирели, жалейки, рожков и свиристелок неслись над поляной. Хохот и крики перемежались звуками смачных хлопков.

В укромных зарослях высоких кустов парочки скрывались буквально на секунды, чтобы подарить милому другу быстрый поцелуй… На дольше нельзя… Родичи в эту ночь со своих дочерей глаз не сводят…

Самые бесшабашные кидались в реку на глазах поселян и с гоготом выбегали из воды, получая от степенных стариков хворостинами по спинам или ниже… Ведь все знают, что на Купалу нельзя купаться… Русалки и водяные в этот день очень сердиты и утаскивают к себе любого, кто рискнет их потревожить…

А уж ведьм, вообще лучше обходить десятой дорогой… Они сегодня такие заполошные… Все травы собирают, да водой запасаются… То росу в специальные фиалы стряхивают по счету, то с ведрами от болота носятся… Ух! Ни дай тебе попасться им на глаза…

А детям и беременным так и вовсе надо быть подальше от воды. Люди говорят, что в этот день водная нечисть может вселиться в любого ребенка и в нерожденного, и уже прожившего несколько лет…

Но темноволосая девчушка, которая сейчас из-за кустов подсматривала за плясками односельчан, давно переросла тот возраст, о котором ей часто рассказывала бабушка. И хотя в ночных танцах можно принимать участие с четырнадцатой весны Натка решила, что посмотреть на них можно и на пару лет раньше. Тем более, что остановить ее было просто некому.

Отец не вернулся из леса, когда Наттерии исполнилось шесть, а Ванко двенадцать. Мать в тот же год умерла, пытаясь родить последыша-братишку. Как бабушка ворчала, что она просто не захотела жить без любимого мужа. А сама бабушка, этой зимой однажды не проснулась…

Вот и остались они со старшим братом одни.

А сегодня Натка выскользнула вслед за ним, чтобы посмотреть, как Ванко со своими друзьями будет проходить посвящение в мужчины – прыгать через костры, водить девушек в хороводах, рубить на кругляши днем отобранное для этого бревно, а потом, подпалив каждый свою чурку, катить их на перегонки с крутого берега. Но это уже после полуночи… Тогда и девушки будут венки пускать…

Наттерия даже близко не собиралась подходить к реке…

Вот и сидит девочка в густом кустарнике и как старшаки не сводит глазенок со старшего брата…

А тот, недотепа, вокруг дочери пришлой вдовы – рыжей Латтерит увивается… Чужачками были – чужачками остались. И что в ней нашел? Ну коса богатая, ну брови союзны. Хороши и зеленые глаза – огромные… Но, ведь худюща, что та березка… Лицо белое и покрыто конопушками… Да у нее из приданного только коза, да и то если ее сестра раньше замуж не выскочит… Больше на дворе вдовицы и взять нечего… А что три бабы могут?

Вот Ванко что-то убежденно говорит этой худышке, а она нос воротит… Да, как она смеет? У нее брат красавец: статный, высокий, широкоплечий. Темные волосы вьются вдоль смуглого лица. Карие глаза под черными бровями, как яхонты сияют. Нос ровный, зубы белые. Губы, что спелая малина: яркие и сочные. Пусть подбородок тяжел, но так он мужик, а не красна девица.

А эта гордячка подбородок вскинула и в сторону пялится… Девочка высунулась из своего укрытия, чтобы посмотреть, на кого так злобно зыркает чужачка и тут же юркнула обратно. Оказывается, Латка на свою мать смотрела, а та, нахмурив брови ей глазами на костер указывала…

Да, ладно? Неужто и впрямь ее Ванко зовет судьбу спытать? Ну, точно! Вон взялись за руки да с разгона через огонь сиганули… Ох, братец, что же ты делаешь ведь не пара она тебе… Ой! Не пара…

Натка даже зажмурилась, чтобы не видеть, чем затея брата обернется, а когда приоткрыла глаза, то рыжая чужачка уходила к реке от растерянного брата, который смотрел ей вослед почесывая затылок…

“Дурында, – обругала себя девочка и попятилась из кустов, – надо было во все глаза смотреть, а теперь утром придется Ванко пытать”.

Но далеко Натка убежать не успела, крики ужаса и горестный вой настиг ее возле околицы… Девочка даже подпрыгнула, когда услышала первый визг, в ее душе все оборвалось от страха и она, как оголтелая, бросилась к реке…

***

Как тихо в лесу, когда предрассветные сумерки только собираются уступить свои владения первым лучам солнца. Ночные светила уже скрылись за горизонтом, и темнота под зелеными исполинами сгустилась.