Адель Колуэ - Леди-попаданка

Однако подскочила как ужаленная через пару часов… Голова ещё немного кружилась и разум был словно в вязком киселе. Что снилось? Хоть еще раз убейте – не вспомню.

“Галина – умерла, а Валент – не моя судьба”, – ударила набатом мысль полностью вырывая меня из состояния полудремы. Вся жизнь вспомнилась четко и ясно… и не только моя… Словно пока мой организм отдыхал, кто-то раскладывал в сознании все, что я имела и получила. Теперь я точно представляла, как можно пройти подаренную жизнь.

Я от всей души пожелала Валент найти себя на Земле. А еще, мне показалось хорошей идеей взять то имя, которое первым слетело с моих губ в этом мире: Валентина. А что? И о Земле напоминание и никто из окружения прежней баронессы Валент-Лина не удивится, что маг, вернее чародейка, принявшая свою силу, немного переиначила само наречение.

Отныне, для себя и близких, я буду Валей!

Это имя только звучит мягко, а на самом деле – О-го-го! Ведь недаром Валео – означает сильная…

Приняв решение, я резко поднялась, кутаясь в теплое одеяло и тут же запрыгнула обратно на кровать, сбегая от обжигающего холодом каменного пола:

– Брр, -, растирая мгновенно озябшие ступни и ежась от промозглого сквозняка, я нахохлилась и проворчала, – я еще и неженка…

Но признать факт и смириться с ним это же разные вещи. Правда? И я принялась за самолечение… Сжимала и пощипывала пальцы. Терла стопу, чтобы усилить приток крови… А пока массировала свои пяточки, так вообще занялась полезным делом – огляделась.

В просторной спальне было темно из-за плотно задернутых штор из тяжелой ткани. Огромная кровать с балдахином, на которой я сейчас восседала, стояла практически посередине комнаты. Секретер, комод, сундуки и туалетный столик стояли вдоль стен, словно пытались защитить меня от их холодной сырости.

В углу комнаты расположился большой камин, а на противоположной стене висел гобелен с изображением рыцарей, которые загоняли оленя. Но, все, кто был изображен на этом полотне, включая добычу, почему-то смотрели на меня.

В комнате было холодно. Огонь в камине почти погас, но угли еще еле тлели. Рядом с очагом стояли два кресла и в одном из них спала, укрывшись шалью, старшая баронесса. Очень захотелось ее разбудить и отругать. “Мне тут под одеялом зябко, а она…, заворчала во мне старая перечница. – Девка-то молодая! А так и почки застудить недолго, да и по женской части того…”, – громыхало в моей душе, но вслух я Альму позвала тихо-тихо, чтобы не напугать:

– Мама…

И залюбовалась…

В комнате царил полумрак, который рассеивал пробивающийся из-за штор солнечный свет и мерцание раскаленных угольков. Два настолько разных источника придавали некоторую таинственность комнате и окружая спящую светящимся ореолом.

Женщина была красива. Высокие скулы подчеркивали точеный подбородок. Пухлые губы были поджаты, а темные брови хмурились, образовывая морщинку на высоком челе. Огненные локоны рассыпались по плечам отчего ее кожа казалась алебастровой. Под ее глазами обозначились черные тени, то ли от усталости, то ли от длинных ресниц, которым позавидовала бы не одна землянка.

Из-под шали виднелось платье, сшитое из тяжелого зеленого бархата. В тон платью были подобраны и драгоценности, по крайней мере те, которые открывались моему взору: браслет с изумрудами на тонком запястье, неброская диадема на склоненной голове, брошь под горлом и перстни на длинных пальцах.

Но ни тяжелое платье, ни огромный платок не могли скрыть ее женственную фигуру. Взгляд бывшей, и скромно отмечу про себя, опытной знахарки отметил и длинные ноги, и тонкую талию, и пышную грудь, и широкие бедра, которые были видны даже при тусклом свете камина.

“Ого, какая у меня шикарная наследственность”, – почему-то захотелось присвистнуть, но я зажала рот ладонью, а то ведь еще умудрюсь вслух ляпнуть… А еще я чувствовала, как в душе продолжает клокотать недовольство…пытаясь охватить и разум.

На улице уже раздавались звуки утренней суеты. Закричал петух, приветствуя солнце. Замычали коровы требуя внимания. Где-то заржал конь. Кому-то под ноги попала собака, визг, которой, полоснул по ушам, а вслед за нею и мужской рев эмоционально описал все места, где по его скромному мнению юркая пустолайка должна находиться…

Но даже эти громкие звуки не смогли разбудить баронессу. Она только глухо застонала, словно у нее что-то болело…

– Мама, – позвала я чуть громче.

Глаза Альмы распахнулись, она вздрогнула, подскочила и кинулась ко мне: