«Вик, ты это… извини, ладно?»
«Да чего уж, – мрачно ответила я. – Не первый раз, да, Вить?»
«Ну… – мне показалось, что голос Витьки дрогнул. А потом воодушевленно продолжил: – Ладно, Вик, слушай хорошую новость: перед тем как идти в Ночные земли, я тебя защитил. У тебя на шее висит амулет, кулон, он невидим, и раз ты меня слышишь, Каламит его не нашел. Ты слушаешь?»
«Да».
«Ты наверняка связана. Так?»
«Ага».
«Не страшно, тебе хватит просто пожелать. Смотри, амулет действует на поражение. Когда Каламит придет, а он придет, и лично, он такой… Короче, тебе нужно будет пожелать его… эм, смерти».
И Витька замолчал. Я молча хватала ртом воздух.
– Ты хочешь, чтобы я его убила?!
«Вик, не говори вслух, ради бога, тебя же услышат. Да. Извини. Или ты его убьешь, или он тебя».
Да, превосходно – моими руками избавиться от главного возмутителя спокойствия этого мира, претендента на мировое господство. А Вильгельма Витька тоже потом где-нибудь прикопает? Или организует несчастный случай?
«Витька… Ты сволочь! Другого способа нет?»
«Был бы, я бы тебе этот не предлагал. Короче, убьешь Каламита, его заклинания разрушатся, эта твердыня начнет падать, и я тебя легко вытащу – мне тогда ничего не помешает. О’кей?»
Я промолчала. Тогда, лежа на гнилой соломе и слушая шорох чьих-то лапок, мне было о чем подумать: друг мне достался прямо-таки… замечательный! Вик, я тебя тут бросил, но оставил тебе заряженный пистолет. Убей главного злодея, тебе ведь не сложно? И нам обоим выгода: я тут равновесие обеспечу, что бы это ни значило, а ты в живых останешься. Классно я придумал, а?
Видимо, самому Витьке руки пачкать не хотелось.
«Короче, удачи», – пожелал он напоследок, и снова стало тихо.
Мда… Говорят, о человеке можно узнать, посмотрев на его друзей. Учитывая нашу дружбу с Витькой… Чего я о себе не знаю?
Долго размышлять мне не дали: в двери скрипнул ключ. Я зажмурилась и затаила дыхание, прикинувшись мертвой. Может, поверят и, как узника замка Иф, бросят в море?
Стоп, тут же нет морей. Мда, незадача… Тогда просто похоронят?
Знать бы еще, как тут хоронят… Вдруг кремируют? Мягко говоря, так себе перспектива.
Шаги прозвучали совсем рядом. Сквозь ресницы я могла разглядеть кожаные сапоги, простые, без украшений. Может, это не Каламит?
Пусть это будет не он, пожалуйста!
– Виктория, – позвал Каламит.
Я вздрогнула, открыла глаза и с трудом (связанной по рукам и ногам мне двигаться было очень неудобно) повернулась к нему.
За спиной ночного короля закрылась дверь, щелкнул замок. Каламит поставил обычный свечной фонарь на пол и склонился надо мной. Я зажмурилась от яркого света.
– Зачем? – тихо спросил Каламит. – Почему ты не отдала его мне? Я мог бы подарить тебе весь этот мир! Я бы посадил тебя на трон, любой, какой бы ты пожелала, если бы ты всего лишь была со мной искренна…
Он замолчал и грустно посмотрел на меня.
– Ну извини, – прохрипела я, старательно глядя ему в глаза (от той его половины, что принадлежала скелету, до сих пор брала оторопь). – Я не знала. Оно как-то само получилось. Чес-слово!
Каламит усмехнулся:
– Конечно. А ты знаешь, что мне придется теперь сделать?
Я замерла.
– Что?
Каламит грустно усмехнулся:
– Принц Валенсии любит тебя, ты подруга сильного мага-иномирца. Хорошее приобретение, как считаешь? Я сломаю твою волю, ты будешь подчиняться мне. И с твоей помощью… не это заклинание, это уже нельзя… так другое принц Вильгельм мне сделает. Ради тебя. А Витториус… Ну что ж, рано или поздно он придет за тобой. И если не согласится стать союзником, я не откажусь получить его знания и могущественного мага-раба.
Ага, удачи тебе с Витькой. Придет он, как же. Еще и Вильгельма где-нибудь под яблоней прикопает, если тот снова решит что-нибудь этакое наколдовать. Я уже ничему не удивлюсь.
– И ключ ко всему этому – ты, Вика, – продолжил Каламит.
Я посмотрела в его глаза и поняла, что будет дальше. Конечно, он же, говорят, мастер добиваться своего. Сломает любого. Да?
– И… что ты… как?.. – Язык с трудом меня слушался.
Но Каламит подхватил:
– Как сломаю тебя? Легко. Ты боишься боли, Вика. И я заставлю тебя ее испытать. Много, очень много боли. Пока от тебя ничего не останется, кроме вопящего, рыдающего куска плоти. А потом я дам тебе прийти в себя – и буду снова пытать. И так до тех пор, пока ты не сможешь больше оправиться.
А?
Я дрожала под его взглядом, как зайчонок перед змеей. И видела, понимала: он уже решил, он все это сделает. В точности как говорит.
Читать дальше