Светлана Багдерина: Операция «Ледышка»

Звери — настоящие и фантастические — и два ледяных человека [7] Хотя, если прислушиваться к мнению скульпторов, то людей среди их творений было раза в четыре больше, а фантастических животных не было вовсе. танцевали друг с другом и с горожанами, разносили угощения и напитки, подсаживали гостей в сани и вытаскивали из них тех, кому одного круга показалось мало, играли с детьми в снежки и раздавали низковисящие елочные украшения в конце бала [8] Отобранные ранее у наиболее расторопных горожан. — короче, были душою праздника. Сами третьекурсники на высоких помостах вокруг площади едва успевали водить руками, нужные заклинания сыпались с их губ точно скороговорка, но ни один не сдался, ни один не сбился, ни один не подвел.

К огромному, как сам Белый Свет, изумлению Уллокрафта.

Все три часа, что продолжался бал, ректор, по мере возможности, не сводил глаз с подопечной Мельникова — но его ледяная фигура девушки была самой проворной, самой любезной, самой расторопной — короче, самой лучшей. И чем ближе к концу, тем б о льшие сомнения терзали профессора: радоваться ему, что Мельников, наконец, научился делать хоть что-то, не ввергая окружающий мир в хаос, или расстраиваться, что и на это раз отчислить его не удастся?

Но, как бы то ни было, горячие поздравления мэра с успехом быстро привели волшебника в снисходительное расположение духа, а перспектива праздничного ужина в компании отцов Мильпардона и профессуры ВыШиМыШи довершила начатое городским головой. «Если Мельников безупречно выучил заклинания хоть по одной теме — чем не подарок к празднику не только самому себе», — думал он, вполголоса намурлыкивая песенку про елочку, — «но и всему просвещенному человечеству, которое теперь может вздохнуть спокойно и даже весело встретить Новый год? [9] Надо ли говорить, кого он, в первую очередь, под «просвещенным человечеством» подразумевал? »

К тому времени, когда и именитые горожане, раскланиваясь и осыпая ректора и его заведение комплиментами, погрузились в сани и отбыли, ни одного студента на школьной площади уже не осталось: праздник праздником, а холод и обед прогнали всех в улицы быстрее любого приказа.

Благодушно похмыкивая, Уллокрафт обошел вокруг померкшей, словно уставшей, елки, с любопытством разглядывая — в первый раз — фигуры, вылепленные непривычными к снегу студентами. Гибрид медведя и дятла… Помесь обезьяны и муравьеда… Плод любви контрабаса и самовара… Девять штук — и одна другой чуднее… Вот фантазия у молодежи работает! Чего не скажешь о руках… Да, все же, как бы то ни было с Агафоном, но надо признать, что его девица была самой удачной из всех.

А кстати, где же она?

Уллокрафт нахмурился, огляделся, обошел елочку снова — на тот маловероятный случай, если проглядел ледяную девушку в первый раз…

Скульптуры не было.

Гадая, не прихватил ли мельниковскую красавицу кто-нибудь из горожан в качестве сувенира, ректор двинулся было к Школе, но тут в сугробе под помостом в луче запоздалого солнца что-то прозрачно блеснуло.

— …тихо… стой… не шевелись… молчи…

— Ды-ды-ды-ды-ды-ды-ды-ды…

Ледяная фигура стояла посреди сарая с садовыми принадлежностями и тряслась от холода.

— Я сказал, молчи!

— Т-так ведь-дь-дь… х-х-холод-д-д-дыно…

— Не выдумывай! Это иллюзия. От нее холодно быть не может!

— А вот и м-м-м-мож-жет! М-мне же х-х-холодно! Я, честное с-слово, не п-п-притворяюсь! Я с ут-тра т-терпела! — жалобно пискнула Мари.

— Ну потерпи еще чуть-чуть. Наверное, сбой при наложении прошел, — смягчился, но не отступил от своего Агафон. — Сейчас, еще полминуты…

Не знакомая с «правилом полуминуты Мельникова» девушка доверчиво кивнула, клацнула зубами в последний раз и мужественно стиснула челюсти, заодно стараясь и не дрожать.

Студиозус скосил глаза в книгу, отыскал заголовок, убедился еще раз, что читает именно заклинание отмены иллюзии [10] Так, на всякий случай. , поднял над головой руку с зажатым в горсти порошком реверсивного действия, заботливо приготовленным с вечера, четко и ясно выговорил завершающие слова и бросил порошок в огонь.

Пламя ритуальных свечей, чахлое и бледное еще секунду назад, взмыло под потолок, оставляя черные пятна на балках и заставляя зажмуриться, а воздух на несколько секунд наполнился едким зеленым дымом. Агафон вдохнул и тут же зашелся кашлем, сгибаясь пополам, а когда разогнулся и протер немилосердно слезящиеся глаза, то сердце его пропустило такт.