Борис Леонтьев - Триумф великого комбинатора

Жеребцы снисходительно поглядывали по сторонам. Сияющий Ким Родионов трусил вдоль трибуны на небольшой белой лошадке. За ним бежала взъерошенная лошадь с подвешенными боками. На низкорослой пегой кобыле, покрытой красной скатертью, с чувством собственного достоинства, держась за уздечку из переплетенной широкой зеленой тесьмы, разъезжал злой бухгалтер Нечаев. Недалеко от конюшни конюх Савелич дергал за узду горячую лошадку, задирая ее голову кверху. Из кормового сарая доносился голос Петровича: "Ах ты, старая холява!" Когда у товарища Ляшко от обжигающей речи высохла глотка, его место занял поэт Фома Несдержанный.

Словно раскаты грома, раздались стихи:

Раздув меха, звучит гармонь:

Пою тебе, советский конь! Тяну к тебе свою ладонь, Горит в душе моей огонь!

И этот славный атрибут, Бесценный "Золотой хомут", Пройдя извилистый маршрут, Уж точно снова будет тут! Так погоняй коня овсом! Пусть он несется напролом! Зовет парижский ипподром! Вперед! Во Францию верхом! Со стороны британских участников неслось на ломанном русском:

– У меня в Манчестере теперь три жеребца! Три, понимаете, май френд? И поэтому ежедневно проходят припуск около пяти кобыл! О, это большая работа! На ваш пробег мы взяли апрельских двухлеток. Это прекрасные кони! Мы будем первые!

– А зато у нас все жеребцы государственные! – отвечал представитель Анапского конного завода.

– А у нас застрахованы!

– У вас все лошади с наследственной леностью!

– А у вас без родословной!

– Это у нас без родословной?!

– А у нас все кобылы плодовиты!

– А у нас трудолюбивы!

– У нас все лошади – предки победителей "Дерби"!

– А у нас... все кобылы покрыты исключительными жеребцами! Во-он, видите? Примерно такими!

Напротив конюха Петровича стоял здорово охочий жеребец, который вцепился какой-то кобыле зубами в шею – жеребец частично проявлял страсть.

– Зато они у вас болеют!

– Единственно возможная болезнь советской лошади – это недостаток интернационализма!

И вдруг все стихло.

На конном поле появилось три правительственных авто. Эскорт пестрых, сверкающих на солнце наездников скакал позади. Авто остановились возле трибуны. Товарищ Ляшко, в сопровождении администратора Гурия и секретарши Ирины Ивановны Мащенко, с хлебосольным подносом двинулся навстречу правительству.

Жирный зной попостнел.

Вездесущий оркестр заиграл туш. Счастливо залаяли псы. Восторженно заржали лошади. Длинный полотняный лозунг "Долой тяпства!" с трепетом заколыхался на ветру.

Репортеры, выпятив животы, побежали к трибуне. Десятки фотоаппаратов нацелились на правительство. Вспыхнул магний. Товарищ Сталин, а также тт. Ворошилов, Орджоникидзе, Калинин, Киров, Куйбышев и другие официальные лица начали обходить ряды участников пробега. Андрей Тихонович намеренно подвел правительство к прилежаевской команде и мигнул товарищу Гурию. Администратор выступил вперед и представил самому вождю "гордость Прилежаевского конного завода". Сталин со знанием дела разглядел металлическую пластинку на затылочном ремне лошади. На пластинке было выгравировано: "Черный Вихрь". Рулевые советского государства уставились на Черного Вихря. Сильный жеребец с крепкими округлыми мышцами, гибкими суставами, напряженными сухожилиями выглядел по-королевски пышно. Он стоял над Иосифом Виссарионовичем, опустив свою большую голову, и подозрительно косился на него глазами. Вождь ему не нравился. Сталин потребовал морковку. Ему дали. Сталин начал кормить ею Черного Вихря, одновременно гладя его по щеке. Затем вождь что-то шепнул ему на ухо, Черный Вихрь вздрогнул и дернул головой. Вождь сделал шаг, похлопал коня по гнедому крупу и молвил проникновенным голосом:

– Волшебная лошадь! Как вы считаете, товарищ Киров?

– Да, лошадь хоть куда! – согласился с вождем один из любимцев партии.

– Прямо социалистический алмаз! – выпорхнуло из уст всесоюзного старосты.

"Фантастический скакун!" – подумал Клим Ворошилов. – Ему три года, товарищ Сталин! – дергая щекой, задушевно воскликнул Ляшко. – На моих глазах вырос. Мы возлагаем на него большие надежды.

– Большие надежды возлагаете... – размеренно повторил вождь. – А не тот ли это жеребец, которому все газеты предсказывают победу?

– Это жеребец чистых кровей, – ворвался в разговор администратор Гурий. – Вы с ним поосторожней, товарищ Сталин, он у нас раздражительный.

– А вы кто такой? – нахмурил брови вождь.