Грэм Грин - По ком звонит звонок

Мастерман.Нет-нет-нет, сэр. Я и подумать об этом не смею.

Но X уже спускает брюки.

X.Перестаньте, друг мой. Не стесняйтесь. Я это делаю не для вас. Я это делаю для бедных парализованных деток.

Мастерман.Но мои трусы. На этой неделе не смог вырваться в прачечную. И они тоже немного заплатанные.

X.Не страшно. Их никто не видит. Внешность — вот что важно.

Мастерман.Истинно так.

X.Как давно вы занимаетесь вашим благородным делом?

Мастерман.В ноябре будет два года.

X.При любой погоде, вы сказали?

Мастерман.При любой погоде, сэр.

X.В снег, и в бурю, и в пекло. Знаете, ваша преданность делу трогает меня не меньше, чем эти детишки в инвалидных креслах. Вам было бы гораздо легче в таком кресле на колесах. Может быть, с мотором. Вы не завидуете иногда удобству их жизни? Когда они собираются вокруг елки с лампочками в теплой больнице, вы, Мастерман, может быть, тащитесь по снегу от двери к двери и просите денег.

Мастерман неохотно снимает брюки. Он стоит лицом к X, потому что трусы на заду порваны. Обмениваются брюками. Долгая неловкая пауза.

X.Ну вот, вы другой человек.

Мастерман.Именно так себя и чувствую, сэр. Если бы четверть часа назад мне сказали…

X.Я сам себя чувствую другим человеком. Но со мной перемена случилась раньше. ( Смотрит на часы.) Три четверти часа назад, если быть точным. (Пауза.) Скажу вам, Мастерман, перед вашим приходом я пережил минуты глубокого отчаяния.

Мастерман.Что-нибудь из-за невесты?

X.Да.

Мастерман.Тяжелая ссора?

X.Окончательная ссора, Мастерман.

Мастерман.Поверьте, сэр, размолвку с любимой нельзя принимать так близко к сердцу. Милые бранятся — только тешатся.

X.Потехой не назвал бы. Она была страшной сукой. Очень толстая и косая. Уродок легче всего заполучить и трудней всего от них отделаться. Особенно, если они трудоустроены, а ты нетрудоспособен. Это рождает в них невыносимое чувство превосходства.

Мастерман.Помните старую пословицу, сэр: рыбы пруд пруди… Лишь бы удочка не сломалась… Если я чем-то могу помочь…

X.Мастерман, вы уже помогли. Когда зазвонил звонок, ведал ли я, что за дверью мой добрый ангел? Уверены, что не хотите принять ванну?

Мастерман.Я лучше воздержусь, сэр, если позволите. У меня свои маленькие привычки. Баня по четвергам.

X.Вы меня не стесняйтесь. Мне надо пойти на почту, отправить письмо.

Мастерман.Нет, сэр, правда, спасибо.

X идет к четвертой стене и смотрит в воображаемое окно.

X.Вот и солнце выглянуло. Дождь перестал. Вы принесли солнце, Мастерман. Я выйду на пять минут всего. Побудьте здесь, пока не вернусь. Хочу еще побыть с вами — с вами веселее. И угощайтесь медовым хрустом.

Мастерман.Мне, правда, надо идти — работа, сэр.

X.Но я еще не дал вам пять фунтов моей невесты. Дам, когда вернусь. (Снимает с Мастермана очки и надевает на себя.) А, простые стекла?

Мастерман (пристыженно). Ну… понимаете…

X.Значит, мне годятся так же, как и вам.

Мастерман.Я пользуюсь ими для работы. Видите ли, сэр, когда одежда немного поношенная, как у меня, очки придают, ну, солидность. Своего рода удостоверение.

X.Опять удостоверение. Противное слово.

Мастерман.Я попросил бы вас вернуть, если не возражаете. Я привык к ним.

X.Но они вам больше не нужны. Теперь на мне недостает солидности.

Мастерман.Сэр, прошу вас.

X идет к двери.

X.Мастерман, вы мне не доверяете. Слушайте, я скажу вам, что я сделаю. Погода разгулялась, светит солнышко, и до моего возвращения оставляю вам мою шевелюру. (Быстро снимает парик с лысой головы и нахлобучивает на лысого Мастермана. Хватает его дипломат и выскакивает за дверь.) Au revoir, Чипс.

Мастерман ощупывает волосы в тягостном недоумении. Пауза.

Мастерман.Эй!

За этим возгласом — звук захлопнутой двери.

(Себе, громко.) Черт, тебя обштопали, Чипс. Обштопал жалкий любитель. (Идет к двери, открывает, выглядывает в коридор.) Сгорели двадцать пять фунтов. И четыре серебряных ложки. (Возвращается в комнату, не закрыв до конца дверь. Расстроенный, садится в кресло и начинает кусать ногти, как прежде X. По ходу дела размышляет вслух.) Хватку потерял, Чипс. Что бы Ерш сказал, если бы сейчас меня увидел? И Рыжик. Эх, Рыжик. Со смеху бы помер — если бы еще был жив. Двадцать пять хрустов и четыре серебряных ложки. И фотокарточки, Рыжик. Что я буду делать без этих карточек? И без ксивы с росписью Ерша на счастье? Рыжуха, помоги мне, где ты там есть, подумай обо мне, помолись за меня, Рыжуха. (Долгая пауза.) Черт, ты всегда у нас был умным. У тебя всегда был ответ. Он ту пятерку вынул из буфета. Там должны быть еще. ( Старательно ищет в буфете, ничего не находит. С отвращением бросает на пол непочатую коробку хлопьев.) Они что, питаются этой дрянью? А! (Вспоминает про накренившуюся картину и снимает её со стены. Под ней — ничего.) Рыжуха, старый друг. (Пауза.) Рыжуха, я дурак набитый. Ты прав. Кровать. Под матрасом. Эти раззявы до сих пор не придумали ничего лучше. (Ищет взглядом кнопку, находит, нажимает ее, и эта часть стены начинает медленно опускаться. Когда она доходит до пола, мы видим тело очень толстой молодой женщины в ночной рубашке. У нее длинные светлые волосы, и она косая. Из психологических, а также экономических соображений надо использовать карикатурный манекен.) (Парализован зрелищем.) Мать честная! Дохлянка! Рыжий!