Жан Ануй: Дикарка

Тереза.Ну и пусть.

Тард.Плохо ты встречаешь отца. Ты могла бы хоть спасибо сказать, что я ушел с концерта, чтобы предупредить тебя об опасности. Ты ведь не так уж давно бросила сцену и знаешь, как косо смотрит дирекция на замены… Госту заменили, меня тоже… у твоей матери голова обвязана шарфами и обклеена пластырем… Я ничуть не удивлюсь, если нас выставят и отсюда…

Тереза(почти умоляя). Замолчи, замолчи. Я дам тебе столько, сколько ты захочешь.

Тард.Молчу.

Тереза(после паузы). Госта очень страдает с тех пор, как я уехала?

Тард.Конченый человек. Пьет без просыпу. Даже твою мать больше не колотил… Ты не представляешь. Да что там!.. Я тебя посмешу: как-то вечером вижу — сидит в уголке и плачет в три ручья над футляром от твоей скрипки… Помнишь, красный сатиновый чехол на ватине, это он подарил ого тебе, когда ты была еще девчонкой.

Тереза.Это правда, папа?

Тард.Чудак! Он два раза дрался из-за тебя. Первый раз с папашей Лебонзом, в день нашего отъезда, — тот, видишь ли, сбрехнул что-то про тебя. Менаду нами, я очень рад, что Госта ему всыпал. Представляешь, этот негодяй не расплатился с нами. Мы даже подавали на него жалобу… Но это разговор особый… А в другой раз он сцепился с официантом из кафе Руаяль. Помнишь, высокий, чернявый, с такой нагловатой рожей?.. Ну так вот, он спросил у Госты, ухмыляясь, как ты поживаешь… И тут началось! Госта схватил сифон, у того оказался нож. Дело кончилось в полиции. Представляешь, какая молва идет о нашем оркестре!.. А я-то из кожи вон лезу… Ну ладно, после той истории я решил, что уж теперь все поутихнет. Так нет же! Нынче вечером твоя мать, дура этакая, возьми да и скажи ему, что, уж конечно, ты очень счастлива здесь.

Тереза.За это он и ударил ее, папа?

Тард.За это, дочка. Вот уж, что называется, отчаянная голова!

Тереза.Но, в конце концов, чем ему мешает, что я счастлива?

Тард.Вот то-то и оно, девочка! (С внезапной тревогой.) Послушай, Тереза, жаль все-таки, счетчик-то щелкает. Может, ты дашь мне…

Тереза(вдруг кричит с тоской). Зачем ты приехал все это мне рассказывать, папа?!

Тард.Ты шутишь. Ведь ты моя дочь. А он, в конце концов, мои зять, будущий зять. Не могу же я допустить, чтобы вас перестреляли… Надо немедленно вызвать полицию… Скажу тебе по честному, я предпочел бы, чтобы Госта не знал о моем приезде. Так что если ты мне дашь… Через полчаса как раз отходит поезд… (Пауза. Невольно добавляет.) А такси у ворот. Мне даже за вызов не придется платить, я ведь тебе сказал, он не выключил… (Жестом поясняет, о чем речь.)

Тереза(в смятении поднимает голову, она не слушала его). Что?

Тард(повторяет с усилием). Я говорю, что уеду на этом же такси и сэкономлю на вызове, потому что вот уже час, как счетчик щелкает… Конечно, за стоянку — дешевле, и все же…

Тереза(все еще не слушая, бормочет). Зачем ты приехал, папа? Ведь это и так не легко — почувствовать себя счастливой…

Тард.Ты чудачка, дитя мое! Я приехал, пренебрегая опасностью и расходами, потому что чувствовал, — это мой долг. Если бы ты могла дать мне семнадцать… плюс восемьдесят… да плюс пятнадцать…

Тереза.На, вот тебе двести франков. И молчи…

Тард.Но ведь еще обратный путь, доченька…

Тереза.На, на, возьми…

Тард.Подожди, теперь ты даешь слишком много! (Делает вид, что шарит по карманам.) У меня нет при себе денег. Хочешь, я тебе вышлю свой долг переводом? Значит, я должен тебе… около шестидесяти франков…

Тереза.И он плакал над моим красным чехлом, папа?

Тард(прыснув). В три ручья, дочурка, в три ручья! (Видя, что Тереза не смеется, поправляется.) Просто как безумный. (Снова с тревогой.) И этот безумец будет здесь через пять минут. Ты ведь знаешь, в наше время да еще с этим автоматическим оружием, раз, два, и готово, трупом больше — велика ли беда. Тут и дочь, а заодно и отец и мать… Уверяю тебя, ты должна решиться… (Вынимая часы.) Если бы я не боялся опоздать на поезд…

Тереза(шепчет). Госта тоже едет сюда, папа. Все персонажи моего прошлого один за другим явятся сюда, чтобы вернуть меня.

Тард.Я надеюсь, дитя мое, что, явившись сюда, он встретит двух жандармов, которые живо его сцапают! Сначала слезы проливает — тоже курам на смех, но это еще куда ни шло. Но драки, и этот отъезд с револьвером… Что он о себе воображает, этот субъект?