Алехандро Касона - Деревья умирают стоя

Пастор. Ну, это уже слишком. Я протестую, наконец! Со всей почтительностью, но — протестую!

Элена (не отрываясь от работы) . Опять?

Пастор. Меня пригласили сюда как знатока языков. Девять живых, четыре мертвых. Сорок лет изучения! Пять званий! И к чему? Мне поручают черную работу!

Элена. Вот как? Вопросы совести, религиозные сомнения пожилой шотландки — это, по-вашему, черная работа?

Пастор. Так ведь опять старая дева! Четвертая — меньше, чем за неделю! А что может быть отвратительнее для старого холостяка, чем старая дева?

Элена. Очень любезно.

Пастор. Я не о вас. Вы не женщина.

Элена. Благодарю.

Пастор. Я хотел сказать — вы товарищ, коллега. Потому-то я и говорю с вами так откровенно. И повторяю вам: протестую, протестую, протестую.

Срывает одну из бакенбард. Элена встает.

Элена. Успокойтесь, ваше преподобие.

Пастор (нервно оглядывается и понижает голос) . Почему вы говорите «ваше преподобие»? Разве мы не одни?

Элена. Одни, одни. Успокойтесь.

Пастор. О, Господи! (Срывает вторую бакенбарду)

Элена. И переоденьтесь немедленно. Сегодня вам предстоит выполнить еще одно важное поручение. (Протягивает ему бумагу)

Пастор (безнадежно) . Как же, знаю. Прибывает норвежское судно. Надо пойти в порт?

Элена. Никто, кроме вас, не знает языка. Подумайте, как обрадуются эти парни, когда услышат так далеко от дома старинную песню своей страны!

Пастор. Нет, вы меня не убедите, что для такой работы нужны пять ученых званий!

Элена (меняет дружеский тон на официальный) . Здесь не выбирают. Или подчиняйтесь слепо, или уходите совсем… Удалось вам успокоить совесть той дамы?

Пастор. Какой дамы?

Элена. Мисс Макферсон. Старой девы.

Пастор. О, да! Думаю, что да. Это ведь самый обычный случай. Почему бы мне не справиться?

Элена. Я опасалась трудностей религиозного характера. Ведь вы католик, а она — протестантка…

Пастор. Для лингвиста тут нет трудности. Протестантизм — диалект католицизма.

Элена. А если все в порядке, откуда же такая меланхолия?

Пастор. По-вашему, этого мало? Мне дают работу для новичка! Почему я не участвовал в деле морского клуба? А? Почему меня не послали на дипломатический прием? Там были люди со всего света. Я бы очень пригодился!

Элена. В тот вечер нас интересовали не залы, а кухни. Если бы дали не то снотворное, могли бы произойти ужасные вещи. Чем вы еще недовольны?

Пастор. Именем. Ну, хорошо, я согласен при исполнении служебных обязанностей называться Ф-48… Но тут, среди друзей…

Элена. Лучше, чтоб никто не знал имен. Это опасно.

Пастор (оскорблен) . Вы считаете меня предателем?

Элена. Нисколько. Но предположите, что кто-нибудь из нас по несчастью попадет в руки полиции. Все дело откроется.

Пастор (поднимается, покорившись) . Ни слова больше. В котором часу прибывает это проклятое судно?

Элена. Почему же проклятое?

Пастор. Я хотел сказать, это очаровательное судно.

Элена. Почему же очаровательное? К чему этот тон? Улыбнитесь. Хорошая улыбка — для нас уже полдела.

Пастор. Хорошо. (Старается улыбнуться) . В котором часу должны зарыдать норвежские парни, услышав старинные песни своей родины?

Элена. Так, хорошо. (Смотрит на часы) В одиннадцать. Через сорок минут. Приступайте!

Пастор. В конце концов… ради дела…

Покорно кладет на стол очки и Библию. Скрывается в костюмерной.

Появляется фокусник — в старинном плаще или в старомодном сюртуке. В руке — воздушные шарики.

Фокусник. Приветствую вас.

Элена. Здравствуйте.

Фокусник (вешает шарики, кладет на стол цилиндр) . Скажите мне, сеньора, шарики действительно необходимы?

Элена. Что это, снова протест?

Фокусник. Я просто спрашиваю. У всякого есть профессиональное чутье. По правде говоря, эти шарики мне кажутся слишком дешевым приемом для такого солидного учреждения, да и для меня.

Элена. Ах, и вы тоже? Я замечаю, что сюда проник дух неповиновения. Так вот, сеньоры: нет, нет и нет. Без полного подчинения и дисциплины наша борьба невозможна. Подумайте об этом!