Оличка.Пустите меня…
Туся.Куда тебя пустить?
Оличка.Мне надо, пожалуйста…
Туся.Мало ли чего тебе надо! Мне, может, тоже надо!
Оличка.Я вас очень прошу…
Туся. Не проси, куда я тебя отпущу такую? Ты бы чем глупости просить, спасибо сказала бы, что я пришла. Где бы ты свидетелей взяла?
Очень издали несется глас Кошкина: «Оичка-ааа!..»
Оличка. Левочка… (Дергается.) Левочка!..
Туся (надежно удерживает). Брала бы ты свидетелей — где? Лучше скажи мне — где б ты брала?
Зов издали. Оличка-ааа!..
Оличка.Пустите-пустите!.. (Рвется с цепи.) Левочка-ааа!.. (И зубами вонзается в Тусину руку; некоторых, бывает, что доведешь — они возьмут да укусят.)
Туся.Стервь!.. (Отталкивает Оличку.)
Оличка (падает, тут же, впрочем, встает, уносится). Левочка-ааа!..
Туся (обидно до слез). Ну, что за паскуда такая… собака такая, прости… Сама ищи себе свидетелей — понятно!.. А я тебе никто — понятно!..
Вот так, оскорбленно ругаясь, Туся перемещается по парку, внезапно у скамейки обо что-то зацепляется, спотыкается, запутывается, падает, ругается пуще прежнего, поднимается, в руках у нее какие-то штаны; она их в сердцах отшвыривает и топчет; озирается по сторонам: поднимает штаны, внимательно разглядывает, опять отшвыривает.
Мне Федора искать, Господи… Я Федора потеряла, Господи…
Внезапно, как случается при прозрении, поднимает и уже более внимательно разглядывает штаны; перемещается под фонарь и разглядывает еще подробнее… задумывается; снова разглядывает; и даже разнюхивает…
Чего?.. (Озирается по сторонам.) Что? чего??.. (Обходит вокруг столба.) Ох, какой сволочь… ты только подумай… А эта… где эта?.. (Бегает вокруг фонтана.) Девка! Эй, девка! Девка!.. (Убегает.) А-аа!..
Прибегает Электромонтер и прямо к столбу. Олички не находит, растерянно озирается.
Монтер.Любимая… куда же она… опять исчезла… О, как я устал, да сколько же можно … (Убегает.) Любимая-ааа!..
Возвращается Туся со штанами. И опять — в который раз! — разглядывает на свету покинутые панталоны. Вдруг, всхлипывает и утыкается в них лицом. А может, мелодию нашей ЛЮБВИ?.. Или наших ПОТЕРЬ?.. И снова в порыве — о, наши порывы! — отшвыривает от себя штаны и тут же наскакивает на них и топчет ногами — страстно и яростно! Наконец, пошатываясь отходит, всхлипывает, обнимает столб — так стоит… Отдаленно, со стороны Туся в это мгновение напоминает Оличку… Близится зов Кошкина: «Оличка-ааа!..» И вот наконец-то он сам прибегает, в трусах, взбудораженный и взмыленный, по ходу спотыкается и запутывается в брошенных штанах. Впрочем, поднимается, потирает ушибленную ногу, влезает в штаны; торопится к Тусе, тянется к ней руками.
Кошкин.Со мною такое, Оличка!.. Я вас так искал, я вас так… (Тут замечает, что не Оличка перед ним.)
В этот миг откуда-то доносится слабое, как дуновение: «Левочка-ааа…»
(Вздрагивает.) Оличка…
Туся руками старшей мотальщицы решительно хватает его за волосы и прижимает к земле. Да так, что ни крикнуть и не взбрыкнуть, разве что постонать… Вопрос: кто услышит?..
Туся.Кобелина распутный… подлый дурак… этим работаешь, этим, ты этим… Он у меня стихи читал, а ты его на что?.. Пьяного дурака уговорил… А разве ему меня мало?..
Появляется Электромонтер.
Монтер. Что такое творится?.. Послушайте, Лев Николаевич, вы?.. Любопытно, за что она вас?.. Гражданка… (Дотрагивается до Туси — и зря.) Тетенька, за что вы его?.. (Пытается даже разнять.)
Туся одной рукой по-прежнему дожимает Кошкина к земле, другой же хватает за волосы Электромонтера. И тоже прижимает… Оба покорны в руках сильно страдающей женщины.
Туся.Кобели… покажу вам за что, покажу… На женщину, на порядочную… И будет штаны он при мне… Такое я вам покажу — до смерти в гробу не забудете… (Дергает — оба вскрикивают.) И еще после смерти ворочаться будете… меня вспоминать… (Внезапно прислушивается.) Федя… (Отталкивает несчастных.) Федя мой… Феденька зовет… Федя-ааа!..
Мужчины, сидя на «собственных местах», со стонами раскачиваются из стороны в сторону, как два маятника Фуко. Вот так, по преданию, первобытные люди переживали поражение на войне или разорение дома…
Монтер.О-о-о, кто это?..
Читать дальше