Сергей Смирнов - Там, где кончается организация, там – начинается флот! (сборник)

Начальники молча согласились с убедительнейшими доводами командира. Но он сказал ещё не всё…

– И даже при наличии единственной и бесспорной версии, – продолжил кэп, – возможны её интерпретации… толкования разные… способные… извратить её… до неузнаваемости просто! Поэтому я предлагаю сюда позвать и… замполита с особистом, – наконец выпалил он.

В последствии каждый из присутствующих мог чем угодно поклясться, что ни один из них и слова-то не вымолвил – рта не раскрыл даже!.. Просто откуда-то с небес донеслись поистине космические голоса – комбрига и командующего – «что, могут застучать?!!». И в ответ им такой же небесный глас командира – «а то!!!»…

И снова побежали бедолаги-матлаки наперегонки с коком до баталеров сухой и «мокрой» провизии, а боцман припустился в сторону кокпита, приговаривая на бегу «хрен тебе, а не диван!.. хрен тебе, а не диван!..»…

В низах, а точнее в посту энергетики и живучести корабля, жопой прямо на пульте управления энерго-силовой установкой сидел Гена ГАГ и пересказывал свои злоключения этой ночи. Он был возмущён до глубины души дважды нанесённым ему оскорблением со стороны командующего авиацией Балтийского флота. Последний раз оно было нанесено настолько зримо, что лоб Гены украшал крест на крест наклеенный пластырь, вокруг которого всё было заляпано зелёнкой. Автор сей композиции находился здесь же – спиной к переборке, на корточках сидел насмерть перепуганный начмед и курил «в кулачок». А напротив Гены корчился в конвульсиях на приборных стойках и являл миру совершенно невообразимые позы весь офицерский состав электромеханической боевой части пять – сами собой нашедшиеся трюмный с механиком и никуда не терявшиеся электрик и турбинист. Гена как раз излагал «бесспорную» версию падения вертолёта, и механики Бога благодарили, что при сём случился начмед – а то бы им всем хана!.. Гена же решил, что они, кому он так доверял, как своим боевым товарищам, просто решили посмеяться над его унижением и, обозвав их маслопупами и обложив последними словами, выскочил из ПЭЖа вон. Фантастический дурак – ругаться с офицерами БЧ-5 способен только человек, решивший отныне не зажигать света, не мыться и не оправлять естественные надобности!..

Механики же ещё не раз пересказывали эту историю в своём механическом кругу и заслужили устойчивую репутацию людей с исключительным чувством юмора, способных украсить любую компанию.

Командиру «Ярославца» как-то неожиданно и в одностороннем порядке прекратили контракт. Он начал докапываться до правды и, добравшись уже практически до истоков её, неожиданно для себя обнаружил по предъявленным ему документам, что, оказывается, в искомый период он вообще в море не ходил по причине серьёзной неисправности вверенной ему материальной части. Ну, и, соответственно, и привозить никого с этого самого моря не мог. Ну, насчёт привозить-то он вообще никогда и не настаивал, так как до швартовки к «Славному» помнил, а потом – нет.

Капитан же тогда совершенно охренел, увидев на пирсе «волгу» командира полка. Она его мигом домчала до Чкаловска и домой он явился довольно раненько… Короче, не ждали его там раненько-то так. Да, строго говоря, и вообще-то не ждали – супруга была не одна… И капитан решил отомстить за чью-нибудь поруганную честь и потащил разлучника с супружеского ложа. Но по разным углам ведомственной квартиры оказался расквартирован весь дружный экипаж ТУ-22Р и контраргументов у бомбёров оказалось ровно в три раза больше. В госпиталь капитан не попал, но уже в санчасти выяснилось, что он сейчас же, срочно, вот сию же секунду, уезжает в дальнюю и весьма длительную командировку. Потом командировки стали множиться, наслаиваться одна на другую, становиться всё длиннее и всё дальше… Капитан поначалу рапорта писал, пытался как-то связаться с командованием своего полка, но после неожиданного извещения о достаточно давно произошедшем разводе смирился и тихо запил. Дело закончилось окончательным переводом в какой-то заштатный и занюханный гарнизон.

Но супруга ведомственной квартиры не утеряла, так как довольно быстро окрутила какого-то мямлю-«бэкашника» (то есть «без класса», значит) из свеженьких выпускников Ейского училища, навесив на него ещё и двух капитановых детей. Балбес-«бекашник» радовался, как ребёнок, что он ещё никто и звать никак, а уж при бабе, квартире и после полётов домашненькое жрёт. А уж бомбёры-то как радовались!..