Вадим Михайлин - Бобер, выдыхай! Заметки о советском анекдоте и об источниках анекдотической традиции

Еще один сугубо сказочный персонаж, обогативший собой традицию советского зооморфного анекдота, — это Золотая Рыбка. Источник здесь очевиден — это мультфильм «Сказка о рыбаке и рыбке» (1950) Михаила Цехановского, представляющий собой пышную, в духе позднесталинского имперски-националистического «большого стиля», и вполне дословную иллюстрацию к двум каноническим текстам, известным каждому выпускнику советской школы практически наизусть (в качестве экфрастической рамки в мультфильме использован зачин из «Руслана и Людмилы», с пафосным акцентом на строчке «Там русский дух… Там Русью пахнет!»).

Главный функционал ключевого действующего лица в анекдотах о Золотой Рыбке, в полном соответствии с исходным пушкинским текстом, состоит в исполнении желаний — и вполне ожидаемо, что анекдотической инверсии прежде всего подвергается именно эта составляющая сюжета. В мультфильме 1950 года Золотая Рыбка получила от озвучившей ее Марии Бабановой голос идеальной сказочной возлюбленной и былинную интонацию, среди главных компонентов которой угадываются «женская мудрость» и «женская покорность» [89]. И та логика, согласно которой анекдот искажает базовые мотивации персонажа, достаточно предсказуема: Золотая Рыбка из доброй волшебницы, которая жалеет незадачливого старика, доброго, но совершенно бесхребетного, и до последнего терпит выходки вздорной старухи, превращается в трикстера, наделенного выраженной наклонностью к black comedy. Часть анекдотов, использующих этот способ инверсии, работает с набором привычных сказочных персонажей, переворачивая только саму модель их взаимодействия между собой:

Поймал старик Золотую Рыбку. А она ему и говорит человеческим голосом (исполнитель переходит на былинные интонации): «Скажи мне, старче, а жива ль еще твоя старуха?» — «Жива». (Исполнитель выставляет руку перед собой жестом, которым принято привлекать полное внимание собеседника и переходит на максимально суггестивную интонацию): «Тогда хорошенько подумай над первым желанием… Хорошенько…»

Поймал старик Золотую Рыбку. А она ему и говорит человеческим голосом (исполнитель переходит на былинные интонации)’. «Скажи мне, старче, а жива ль еще твоя старуха?» — «Жива». (Исполнитель вздыхает и говорит с обреченно-констатирующей интонацией): «Ну тогда жарь меня, старик». Имеет смысл обратить внимание на некоторую нестандартность зачина в большинстве анекдотов про Золотую Рыбку. В первой фразе здесь зачастую используется перфект, совершенная форма глагола в прошедшем времени, а не настоящее продолженное, как в обычном анекдотическом зачине. При этом смысловой и интонационный акцент делается не на подлежащем и не на сказуемом, а на прямом дополнении — «Золотую Рыбку». Тем самым исполнитель заранее подчеркивает 1) уникальность события, впрочем уже знакомого зрителю из школьной программы; 2) замкнутость и предсказуемость возникшей вследствие этого события ситуации — за актом поимки с неизбежностью следует загадывание принципиально исполнимых желаний (как правило, одного или трех); и 3) усиливает «сказительский» компонент исполняемого текста за счет значимой отсылки к пушкинскому оригиналу, заранее превращая свой номер в пародию на доминантный школьный дискурс.

Иногда в пуанте анекдота сталкиваются между собой принципиально разные компоненты этого дискурса, отличающиеся друг от друга во всем (жанр исходного произведения; его «прописка» в программе по словесности для младших или для старших классов; и, соответственно, разные типы связанного с ним дидактического месседжа), кроме самого факта вписанности в школьный канон:

И в третий раз пришел старик на берег синего моря. Видит, на море черная буря. Стал он кликать Золотую Рыбку. Приплыла к нему Рыбка (исполнитель резко меняет интонацию со сказительской на официально-деловую) и, ни о чем не спрашивая, продиктовала адрес студента Раскольникова.

Собственно, элемент литературной пародии есть уже и в двух ранее приведенных «классических» по форме анекдотах, где в пушкинский текст вводится отсылка к еще одному стихотворению из школьной программы — есенинскому «Письму матери» («Ты жива ль еще, моя старушка…»).

Однако вернемся к трикстерской природе анекдотической Золотой Рыбки. Как правило, проявляется она в злонамеренной подмене одного смысла, заложенного в формулировку желания, другим, не заложенным туда осознанно, но возможным — при соответствующей интерпретации высказывания. В результате магический акт, который, как представляется высказывающему желание персонажу, приведет к радикальному улучшению его ситуации, приводит к более или менее радикальному ее ухудшению — в полном соответствии с мифологической и сказочной традицией, в которой неверно или недостаточно четко сформулированное желание практически неизменно приводит к тому же результату [90]: Поймал мужик Золотую Рыбку: «Ну что, вобла недоделанная? Желания исполнять будем? Или сразу на сковородку?» (Исполнитель имитирует «волшебный» голос Марии Бабановой): «Не убивай меня, добрый человек! Исполню я твое желание. Но только брось меня сначала в воду…» — «А не обманешь?» — «Исполню…» Ну, мужик в воду ее бросает, а она ему оттуда: «Помял ты мне золотые перья, так что не смогу я три твоих желания исполнить. Но обещания не нарушу — исполню хотя бы одно». — «Ну давай одно, хрен с тобой». — «Загадывай!» — «Ладно. Хочу, чтобы у меня все было!» — «Исполнено! (Исполнитель резко меняет тон на цинично-констатирующии)’. У тебя все было».