Андрей Смирягин - Бардак на чердаке

Автор. Алло! Алла Борисовна?.. Что?.. Понял. Спасибо за совет. Непременно схожу…

Режиссер. Вот облом! Ну не хотят люди на Монмартр. А были бы не знаменитостями, а бомжами, тут же согласились бы.

Сценарист. Может, и правда предложить какому-нибудь бомжу до Парижа прогуляться.

Автор. Старички, вы гении! Только представьте – московский бомж в парижском публичном доме.

Сценарист. А что, если он идти откажется?

Режиссер. Да и черт с ним! И без него там справимся!

Автор. Кстати, анекдот. Приходит мужик в публичный дом…

Как Делают Телерекламу

Режиссер. Так! Какую рекламу снимаем сегодня?

Ассистент. Сценарий предельно прост. На экране рвется кусок ткани, за ним стоит обнаженная девушка с бутылкой водки в руках. С улыбкой она должна сказать: «Водка, от которой не рвет!»

Режиссер. Что за идиот придумал этот сценарий?

Ассистент. Утверждено самим заказчиком.

Режиссер. Ну, если сам заказчик… И вы говорите, с таким воображением они делают большие деньги? Ладно. У вас все готово?

Ассистент. Все, за исключением оператора.

Режиссер. Действительно, какие пустяки! Подумаешь, оператор. Да мы сейчас любого с улицы пригласим, пускай снимает. Где этот душегуб?

Ассистент. Здесь, но от принятого вчера он на грани коматозного состояния.

Режиссер. Ох, уж мне эти непризнанные гении! Ладно, поднесите его к окуляру камеры и пусть его кто-нибудь там придерживает. Так! Репетируем. Ведите модель… О Господи, кто это?!

Ассистент. Модель.

Режиссер. Модель чего, паровоза?

Ассистент. Утверждено самим заказчиком. Говорят, что она их удовлетворяет.

Режиссер. Ну, если удовлетворяет… Тишина в студии! Дубль первый. Внимание. Камера!.. Так, хорошо. Рвется ткань, появляется бутылка и девушка с улыбкой на лице… Стоп, стоп! Деточка, я сказал улыбка, а не предсмертная гримаса. Ты что, первый раз раздеваешься перед камерой?

Модель. Да. А откуда вы знаете?

Режиссер. Мда! Внимание, дубль второй. Мотор! Так, хорошо. Ткань, бутылка, улыбка… Стоп! Стоп! Деточка, скажи, тебя часто в детстве били чем-нибудь тяжелым по голове?

Модель. Часто. А как вы узнали?

Режиссер. Мда! Ну, хорошо. Попробуем по Станиславскому. Идем от роли. Что у нас в руках? Бутылочка, предположим, молока. Ты несешь ее своему ребенку. Не будешь же ты с такой зверской рожей кормить собственное дитя?

Модель. А откуда вам про ребенка известно? (Плачет) Мой маленький Андрюша! Если я не получу денег с этой рекламы, он умрет от голода.

Режиссер. Срочно, бухгалтера сюда! Выдать ей постановочные и гонорар вперед.

Модель. (Светясь от счастья.) Спасибо! Вы первый, кто отнесся ко мне по-доброму в этом сумасшедшем городе.

Режиссер. Замри. Вот такое счастливое лицо мне и нужно. Все по местам, снимаем. Мотор!.. Стоп! Я сейчас кого-нибудь убью. Кто там раньше времени рвет ткань?

Ассистент. Это не ткань, это оператор.

Режиссер. Ладно, меня и самого уже тошнит от этой рекламы. Перерыв на полчаса! Кто-нибудь, сбегайте за пивом для оператора. Да! И постарайтесь хоть пива купить, от которого не рвет.

Ну вот, опять мы добрались до постели. Когда этот разврат только кончится, я не знаю. Хотя вы будете свидетелями, моим попыткам избавиться от нее не найдешь конца.

От входной двери в спальню тянется прерывающийся след из пальто, носков, чулок и нижнего белья. Досадно! Опять, уходя ночью, я не найду какого-нибудь носка или, как в прошлый раз, трусов. Трусы обязательно должны быть яркой расцветки или хотя бы светиться по ночам, чтобы в темноте их было легче разыскать.

«Подожди, не торопись так. Дай же мне перевернуть страницу пособия! Ага, эту ногу надо держать вот так, а вторую вот так. Стоп! Я, кажется, запутался. Давай все сначала. Тут написано, вывернуть бедро наружу… Зачем так кричать?! Я же еще не начал самого главного».

Нет, все-таки слабый я человек. И три главные мои слабости: к еде, сну и женщинам. Она знает это и бесстыдно использует.

Ах, как она готовит! Еда – это ее оружие массового поражения. Всякое сопротивление бесполезно. Она без промаха бьет по самому больному и уязвимому у мужчины – по животу. А надо заметить, все в жизни, кроме еды, вызывает у меня безразличие и тоску. Еда – единственное, что дает мне уверенность в себе, толкает на духовные проявления и наполняет этот мир хоть каким-то содержанием.

И каждый раз, как я набираюсь решимости сообщить, что я ухожу от нее, она предлагает прежде подкрепиться. После небольшого пиршества я превращаюсь в одно большое и доброе лицо с заплывшими глазами. Тихо, чтобы не спугнуть поглощенную пищу неосторожным движением, дыша через раз и волоча щеки по полу, я отползаю от стола. Сил хватает только, чтобы доползти до постели, где она уже в нетерпении поджидает мое упитанное тело. Она медленно меня раздевает и приступает к своей трапезе. И если бы не моя бдительность, она бы давно сожрала меня целиком. Часто, просыпаясь по ночам, я слышал ее аппетитное чавканье и видел, что ноги уже обгрызены по коленку. Хорошо я такой здоровый, и к утру у меня вырастали новые.