Мурат Суюнбаев: Мужчина и женщина: таинство отношений

Если не сработал основной инстинкт – используйте запасной.

Предки приматов жили на деревьях в тропических лесах. Климат Западной Африки конца неогена вынудил предков человека выйти из иссыхающего леса на пространства саванны. Поиски пищи там требовали перемещаться на большие расстояния, и предки человека встали на ноги, чтобы увидеть опасность. Заодно и дальность обзора увеличилась.

Гомо эректус (человек прямоходящий) был предназначен Создателем для эректильной дисфункции.

Когда самка выпрямилась, детеныш больше не мог удержаться на спине, что затруднило собирательство. Лишившись естественной защиты на деревьях, предки человека оказались в опасности. Но прямохождение освободило самцам руки для изготовления оружия. Мелкая моторика развивалась еще в лесу: лазание по деревьям; сбор и очистка плодов, ягод, семян.

Появился гомо фабер – человек вооруженный, который начал 140–40 тыс. лет назад глобальную экспансию. Оружие стало фатальным и для объектов охоты, и для хищников, что уменьшило смертность мужчин. Оружие вместе со стаей, в которую предки человека сбились, увеличило безопасность. Разрастаясь, стая создала защищенное поселение.

Оружие стало фатальным и для конкурентов за самок. Одинокие особи превратились в источник нестабильности, поэтому жизнеспособными стали группы, состоящие из пар. Так из полигамного брака зародился моногамный.

Моногамные семьи получили эволюционное преимущество. Менять половых партнеров стало невыгодно. Самки ухаживали за детенышами, а самцы приносили добычу. Новые возможности воспитания и улучшенное питание повысили способности детенышей. Размножение стало стратегическим проектом, который нужно планировать. Нужно было выбирать долгосрочного, а не просто привлекательного партнера.

Долгий проект партнерства впоследствии повысил роль самки – в 20 веке, когда она стала жить дольше мужчины. Долгим проектом должен рулить тот, кто дольше живет в проекте – семье… Женщина раньше по возрасту входит в семью и позже выходит из нее. А когда-то это был самец.

По схожей причине у кочевников в почете старики – аксакалы. Это имело практический смысл. Сотни лет назад раз в несколько десятков лет, вследствие циклических изменений климата, возникала необходимость вернуться на давно покинутые пастбища, иногда в сотнях километров. И никто, кроме некоторых стариков, уже не помнил: как туда возвращаться, где опасности, где водопой. Память аксакала содержала жизненно важную информацию для племени. А женщины не руководили перекочевкой и жили тогда меньше.

Первобытно-общинный строй, существовавший два миллиона лет, был основан на охоте и собирательстве. Ареал охотников и собирателей не превышал радиуса пешей доступности: утром на охоту и собирательство, а вечером вернуться с добычей – примерно 10 км. Площадь ареала первобытной общины, таким образом, составляла πR 2=3,14×100 км 2=314 км 2. Она, по всей видимости, могла прокормить порядка 150 предков человека. Потому что примерно столько могли обеспечить себе безопасность, например, от стаи волков. На протяжении этих двух миллионов лет и была сформирована привычка / потребность иметь общение со 150 своими сородичами, что гарантировало безопасность и выживание.

При переходе к сельской жизни размер общины увеличился до нескольких тысяч человек. При бо́льшем размере поселения становилось далеко добираться до своего участка земли. Здесь 150 человек – это «квартал». Бо́льший размер поселения (город) был возможным, но не при сельском образе жизни. Совместная деятельность предков гомо сапиенс стала основой, на которой строились их отношения, любовь и привязанность друг к другу.

Выживали те, которые подавляли инстинкт. Расчетливый самец мог в случае жестокого обращения проявить покорность, но, выждав, стукнуть обидчика рубилом. Гены человека, победившего инстинктивную конфликтность расчетом, наследовались. Так возникла низкая примативность (Новосёлов).

На промышленном этапе ограничение на размер поселения снялось и, по историческим меркам быстро, размеры мегаполисов превысили 15–20 миллионов человек, но размер общины – число Данбара (гипотетический предел количества стабильных социальных отношений, зависящий от объема неокортекса) – остался прежним. Согласно расчетам Р. Данбара, оно считается равным 150. Когда размер поселения превысил размер общины в 100 000 раз и даже ранее, число Данбара стало стремиться к нулю: раз невозможно поддержание отношений со всеми – то и ни с кем. В мегаполисе не нужна стая для обеспечения безопасности и питания, их обеспечивают государство и бизнес. Люди не здороваются и даже не знакомы с соседями по лестничной площадке. Это катастрофически увеличило число одиноких людей. К 2020 году число живущих за пределами страны рождения или гражданства, вместе с внутренне перемещенными лицами, достигло 325 миллионов человек. Два миллиона лет привычки / потребности иметь общение со 150 своими сородичами никуда не исчезли. Вследствие этого возник большой психологический дискомфорт. Люди в трехпоколенной семье из 10 человек на отдельном хуторе менее одиноки, чем холостой мужчина в городе с населением 20 миллионов человек.