Артур Кангин - ОстанкиНО

С отцом он принципиально не разговаривал уж лет десять.

Мать почитал за провинциальную дуру.

Себя в семье с детства держал за непризнанного гения, за белую ворону.

Справедливо? Ой, не от большого ума…

Петю перекосило, но он все-таки упрямо продолжал смотреть на садирующий экран.

А комп решил вдруг огорошить его будущим.

Вот Петр Кряков клевещет и подсиживает останкинского начальника. Вот разводится с женой. Вот проклинает детей…

Петя дрожащими пальцами стал бить по клавиатуре, отформатировал диски. Стёр все! Абсолютно! Выключил бандуру.

– Пап, ну дай шарики погонять! – дети заглянули в щель приоткрытой двери.

– Играйте! Берите насовсем! Я сейчас его перенесу в вашу комнату.

Избавился… Но легче не стало. Компьютер, сволочуга, растормошил душу. Теперь приходилось учиться жить заново. По-другому говорить, смеяться, если придется – плакать.

Сослуживцы с некоторым испугом взирали на Петю. Куда делся прежний гулёна, остроумец и карьерист? Крякова сейчас приняли бы в самый ортодоксальный монаший скит.

– Небось, кого-то подсидеть хочет, – хитро решили коллеги. – Овечкой невинной, бе-бе, прикидывается.

Даже жена и дети насторожились.

Раньше с отцом нужно было себя вести, как со львом в клетке. Зазеваешься – ногу отхватит. Начисто! А тут нежно вопросы задает, сочувствует, дает ценные советы.

– Выследи его, Клавдия! – натаскивали Петину жену подружки. – Баба у него! Зарплату отдает?

– До копеечки.

– Значит, халтурит на стороне…

Клава наняла частного детектива. Тот не спал трое суток, ходил по пятам за Петей, но тот был чист, как мать Тереза.

– А в постели он как? – не унимались подруги.

– На четверку.

– Точно, кто-то есть! Погоди! А у него с половой ориентацией все нормально?

– Да что вы, девки?!

Мало-помалу, Петр почувствовал вокруг себя разряженное пространство, вакуум. Все, словно сговорившись, шарахались от него, как от прокаженного.

Ничего! Главное – внутри чистота. Ни себе подлянки не лепит, ни другим.

Петр стал ходить в церковь. Ставить дорогостоящие свечки. Исповедоваться. Вспомнил, что не крещен в детстве. Покрестился, взял имя, которое было в тот день в святцах – Алексий.

Принялся блюсти посты и причащаться.

Лицо Пети светилось.

– К психиатру его, в Кащенко, – наседали Клавины подруги. – Двинулся! В какой-нибудь секте. Иеговист или того хуже! Смотри, бросится на тебя и детей, перекусает!..

– Да он тише голубя!

– Затаился, гад!

От испуга Клавдия решилась.

Перетащила компьютер в мужнину комнату.

С компьютером муж был нормальным, а так ушел в непонятку.

Петя взъерепенился:

– Зачем эта дрянь?

– Перестановка, – отрезала Клава.

От рассеянности мыслей Петр врубил комп.

Что он ему сейчас покажет?

Экран замерцал, пошел бриллиантовыми всполохами. Вот Петя на брудершафт пьет с Биллом Гейтсом. Вступает в интимную связь с прославленной певичкой Мадонной. Учит приемам самбо Шварценеггера. Вот…

Бесовщина!

Петя решил раз и навсегда выключить машину, но рука его не послушалась.

Жадно приник к экрану.

В воскресенье в храм Петя не пошел.

Скучно там… Пустое…

От дыма ладана подташнивает. А церковные песни вгоняют в летаргический сон.

Жизнь, она проще. И жестче!

Крайне скоро Петр подсидел начальника и возглавил в Останкино режиссерско-монтажный отдел.

– Хитер, бестия, – шептались подчиненные. – Этот парняга кого хочет обует!

Ликующие жена и дети закатили главе семейства пир горой.

Французское шампанское, филе крабов, черная икра в серебряном ведерке…

На следующий день Петя подцепил хорошенькую секретаршу, длинноногую, всю в кудряшках, и в своем кабинете сделал любовницей.

Ух, и закрутилась жизнь!

Каждый день готовит сюрпризы!

Открыл для себя тайские массажные кабинеты. Не только тайские… А там – чернокожая красотка, японка, китаянка даже чилийка.

Не бытие, а райские кущи!

Ничего не подозревающая жена любила его пуще прежнего. С детишками полный контакт. Навороченные велосипеды им купил. Роликовые коньки последней модели. Папка хороший, заботливый.

На работе под него все стелились, по-лакейски заглядывали в глаза. Любовница секретарша в кудряшках надоела. Взял другую – блондинку, с потупленным монашеским взглядом.

Домашний компьютер включал изредка. Все хорошее про себя он и так знает.

Подтверждений не требуется.