Остап Вишня - Ни пуха вам, ни пера

- Пустим с той стороны, от груши, чтобы против ветра. Вы пройдите от груши немного вперед и остановитесь в орешнике, а я на ту сторону переберусь и за терном сяду. Отпустите уже тогда, как я на месте буду! Я потихоньку свистну!

- Ладно!

- Да в зайца не стреляйте! Лисичек сначала пошлепаем. Разве только собаки за куцехвостым сами увяжутся, - ну, тогда будем бить, чтобы собак освободить!

- Хорошо!

В орешнике тишина, безмолвие...

Утаптывается вокруг снег, чтоб удобнее было во все стороны поворачиваться: лисица может выскочить и отсюда, и оттуда, и спереди, и сзади...

Докучай лег и лежит у ног, а Бандит весь напрягся, словно струна, поднял голову и нюхает, нюхает, нюхает...

- Какие же запахи проникают, Бандит, сквозь розовые твои ноздри в твой чистопородный мозг? Какие? Фиалковые ли от основания пышной "трубы" хитрой лисицы, или густая вонь проголодавшегося волка, или невыразительный аромат и во сне дрожащего зайчика-убегайчика? Какие? Ложись, Бандит, успокойся!

Вы осматриваетесь вокруг...

Вон от елочки протянулся узенькой цепочкой след и около груши оборвался.

То - белочка.

Может, спит она теперь сладким сном, прикрывшись листочком в грушевом дупле, снятся ей сосновые шишки да сладкие орешки...

А вот чуть подальше покатились в ярок одна за другой круглые ямочки, и то там, то сям между ямочками легчайше-нежный по снегу "чирк".

То лисичка с ночной охоты в ярок отдыхать пошла...

Значит, есть!!

Легонький свист.

То Осип Евдокимович подает знак, что он уже на месте.

Отпускаются со смычка Докучай и Бандит.

- Ну, хлопчики, вперед! Ни пуха ни пера!

Три минуты напряженной тишины... Пять минут... Еще тише...

Вдруг отчаянный скулеж Бандита и нервно-густой бас Докучая: "Гав!"

Бандит скулит одинаково истерично, подымает ли он зайца, или лисицу, а Докучай, почуяв зайца, сначала легонько завывает, а потом - спокойное "гав", и дальше равномерное "гав", "гав", "гав"...

Погнал, значит...

На лисицу Докучай подает первый "гав" значительно нервознее и, следуя за ней, лает немного чаще и более высоким тембром, чем за зайцем.

А Бандит и за зайцем и за лисицей одинаково истерично:

"Ай-яй-яй! Ай-яй-яй!"

Погнали лисицу...

Ну, тут уже у вас пульс с семидесяти двух ударов сразу на девяносто, глаза на лоб, "простреливают" орешник, и ходором ходит в руках двадцатка.

- Спокойно! - говорите вы сами себе. - Спокойно!

Первая горжетка идет на вас!

Метрах в пятидесяти от вас, с легоньким треском, из орешника на поляну вылетает она...

Она не бежит, она летит, красно-огненная на ослепительно белом фоне, выпростав трубу (хвост) и вытянув мордочку.

"Бах!" - легкий прыжок, и красного нет, один только белый фон...

Выскакивает Докучай, за ним Бандит.

Докучай глядит в вашу сторону, замечает, что ничего нет, рявкает суровым басом и мчится дальше.

За ним Бандит.

"Ай-яй-яй! Ай-яй-яй!"

Покатила горжетка через яр, и вы видите, как мелькнул беленький пушок на ее хвосте в орешнике по ту сторону яра.

Докучай чуть ли не на ее хвосте сидит.

На Осипа Евдокимовича пошла.

- Пильнуй, старик!

Наконец вот:

"Бах!"

Дым и снежная пыль около Осипа Евдокимовича.

- Бей, - кричу, - старик, еще раз, чтобы вернее было!

- Крепко лежит! - кричит Осип Евдокимович и добавляет такое, о чем, и не просите, написать не могу.

Я срываюсь с места, лечу сквозь кусты в ярок, запыхавшись, карабкаюсь в гору и Подбегаю к Осипу Евдокимовичу.

- Есть? - спрашиваю.

Он смотрит куда-то в сторону и не говорит, а стонет:

- Есть! Вон! За терном!

Я прыгаю за терн...

Крутится Докучай и дергает левой ногой.

Я падаю в снег...

А где-то далеко-далеко, в другом конце яра, Бандит так плачет и заливается:

"Ай-яй-яй! Ай-яй-яй!"

Горжетку гонит...

Приезжаете вы домой в старой фуражке Осипа Евдокимовича: свою лисью шапку вы потеряли, когда сквозь кусты бежали...

Вам дома и говорят:

- Горжетка? Чернобурка?! Одна была лисья шапка, да и ту проохотил. И кто те ружья выдумал?!

"Ладно, - думаете вы себе, - ладно! Говори! Говори! Выздоровеет Докучай - снова за горжетками поедем".

МЕДВЕДЬ

1

Медведи у нас на Украине, кроме как в зоологических садах, нигде не водятся, потому-то не так уж и страшно по нашим лесам охотиться на вальдшнепа, зайца или лисицу.

Были бы медведи - пришлось бы многим охотникам продать свои ружья, потому что наши охотники - люди тихие, смирные и поэтически нежные, а медведь - зверь крупный и ревет, может напугать.

Один мой приятель, завзятый охотник, когда мы, помнится, как-то получили такую телеграмму чуть ли не из Вологодской области: "Обнаружили и обложили три медвежьих берлоги зпт приезжайте немедленно...", долго вчитывался в ту телеграмму и сказал: