Роман Днепровский - Юность Плохиша. О восьмидесятых – без ностальгии

Выкрикивал всё тот же Теряхин,

Ленину – слава!

Партии – слава!

Народу-творцу,

Народу-борцу!

Народу совецкому —

СЛАВА! СЛАВА! СЛАВА!

– подхватывали мы хором перед тем, как уйти со сцены. Впрочем, находились среди наших старших чтецов такие юмористы-оригиналы, которые в этом общем хоре « славы-славы-славы » умудрялись проорать то « справа! », то « Клава! », то вообще – « слива! » Это была их фига в кармане : после нескольких часов ожидания за кулисами, после четвертьчасового стояния и поочерёдного выкрикивания в темноту зала этих дебильно-альтруистических четверостиший, всех нас, даже самых-самых прилежных и послушных, просто тянуло устроить какую-нибудь, пусть маленькую, но – гадость. Желательно, такую, которая не будет замечена никем. Но – обязательно, обязательно устроить гадость!

До сих пор загадкой для меня остаётся то, почему на все эти торжественные мероприятия нам велено было являться, как минимум, часа за два до нашего выхода на сцену? Как и в первый мой школьный день, моя добрая матушка приводила меня на эти мероприятия: и мы с ней, и другие малыши, задействованные в этих приветствиях, проникали в здания театров через проходную и служебный ход – совсем, как настоящие актёры! – и, едва оказавшись ввнутри, увлекались встречавшими нас режиссёрами в какое-нибудь помещение, служившее нам гримуборной и костюмерной. Там, с помощью наших добрых мам, нас переодевали в какую-то особую пионерскую форму: водружали на головы красные шапочки с кисточками, напоминавшие пилотки ( впоследствии я узнал, что точно такие же шапочки с кисточками носили испанские республиканцы и итальянские фашисты ), на мальчиков надевали ярко-синие кримпленовые брючки, на девочек – такие же юбочки. Очень часто брючки и юбочки оказывались на размер или даже на два больше – и тогда наши мамы, или тётеньки-режиссёры, или ещё кто-нибудь брали в руки булавки, нитки, иголки – и подгоняли прямо на нас пояса брючек и юбочек так, что снять их впоследствии можно было, лишь распоров наложенный стежок. В помещениях же, где мы ждали своего выхода на сцену, всегда было очень жарко: окна и форточки задраивали наглухо, чтобы не простудить наших чтецов! – и нам очень хотелось пить… а попив – естественно, хотелось ещё чего-то – и если девочкам в их юбочках было гораздо легче решить эту маленькую проблему, то мальчикам приходилось терпеть…

А потом кто-нибудь заходил в нашу гримуборную, и страшным шёпотом кричал: « Чтецы! приготовиться! Пошли на сцену! Скоро уже ваш выход! » – и мы шли за кулисы. Мы стояли за кулисами, и видели, как за столом президиума дремлет Первый Секретарь Иркутского Обкома КПСС Николай Васильевич Банников… как кто-то из сидящих в Президиуме важных дяденек украдкой стянул с себя лакированые туфли, и теперь сидит и шевелит пальцами, обтянутыми красными – цвета пионерского галстука и пролитой рабочей крови! – носками… Мы видели трибуну – она была всего метрах в двух-трёх от нашей кулисы – и видели стоящего на ней докладчика: вот сейчас он закончит – и грудастая девка из райкома комсомола проверещит, что вас-де, пришли приветствовать пионеры… и мы выйдем на сцену…

Докладчик покинул трибуну, но грудастая девка из райкома комсомола не объявила нас: вместо этого на трибуну вышел другой докладчик… он что-то говорит про каких-то швейников , которые опять ассортиментный сдвиг допускают… говорит он уже минут двадцать… а мы стоим за кулисами, и у Жени лопнул стежок на поясе юбки, и пояс ей срочно подкалывают булавками… булавка воткнулась в Женину попу, и Женя тихонечко пискнула… а товарищ Банников в президиуме даже не проснулся от её писка… А я хочу писать. Димка тоже хочет писать, но мы с ним терпим – а Сашка… Сашка не утерпел, описался! – и его срочно тащат переодевать кримпленовые пионерские брючки, а потом тащат обратно… Успели! – едва притащили Сашку, как выступавший с трибуны товарищ закончил свою речь, и…

– Вас пришли приветствовать пионеры!

По двое, раз-два, раз-два! Выстраиваемся перед трибуной: малыши – в передней шеренге, за ними – шестиклассники, третий ряд – старшие пионеры из восьмого класса.

Горнисты поднимают горны, подносят их к губам. Звучит фонограмма: Тру-ту-ту-ту! Ту-тууу!

И-и, – па-аехали:

– Бей, барабан! Трубите сбор, горнисты!

И пусть знамёна алые над залом расцветут!