Роман Днепровский - Ироническая проза. Ч. 1

Вот, вспомнилось… Был у меня в начале 90-х такой добрый приятель, Павел Шабалин, мой коллега-журналист из города Вятки (который почему-то до сих пор называется «Киров» — и это неправильно, но не о том речь — а речь совершенно о другом, ибо… СТОП!). И вот однажды рассказал мне Павел такую вот историю:

-На рубеже 80-х — 90-х тема сталинских репрессий и кремлёвских тайн в прессе была очень популярна, но быстро стала надоедать. И вот однажды готовили мы спец-выпуск газеты к Первому апреля — естественно, напичкали газету откровенной «липой», какую обычно на Первое апреля печатает, едва ли, не каждая газета — но хотелось чего-нибудь эксклюзивно-шедеврального. Тут-то кто-то из находившихся в редакции сотрудников, непонятно, с какого переполоха, припомнил старую частушку, которую распевали (не так, чтобы в полный голос, но — всё же…) в СССР после убийства Кирова:

И пошло-поехало!… За десять минут общими усилиями всех, находившихся в редакционном кабинете, был написан объёмный «исторический материал»: якобы, у товарища Сталина был двойник — некий Степан Коридорченко, уроженец Вятки (Кирова), который верно служил тирану, но однажды прозрел — потому, что Сталин приказал доставить к себе и изнасиловал женщину, в которую Степан этот вымышленный Коридорченко был влюблён. Вот тогда-то товарищ Степан Коридорченко и решил, что больше не будет прислуживать упырю — а решив так, товарищ Коридорченко забрал свою любимую, и вместе с ней скрылся в свой родной Вятский край, в родимый город Киров. Но коварный и мстительный Сталин решил отмстить благородному и внезапно прозревшему Коридорченке, для чего тайно и без охраны приехал в город Киров (Вятку), в одиночку выследил беглецов, наслаждавшихся друг другом — и ритуально зарезав славного и честного Степана Коридорченко ба-альшим кавказским кинжалом, умиротворённый отбыл восвояси. И осталось бы это, ещё одно сталинское преступление, покрытым густым мраком — но люди, знавшие Степана Коридорченко, и знавшие о постигшей его ужасной смерти, сложили частушку:

правда, через полгода был убит в Ленинграде товарищ Киров, и частушка уже зазвучала по-новому, но вот недавно вятские собиратели фольклора наткнулись на её первоначальный вариант, и т. д, и т. п….

Первого апреля «историческое исследование» про прозревшего Коридорченку вышло в очередном номере газеты. Ржали все. Но вот уже второго апреля журналистам стало не до смеха: второго апреля к ним в редакцию пришёл древний дедушка, и очень подробно рассказал… о «своём друге юности — Стёпке Коридорченко — которого убил этот злодей, Сталин». Рассказывал долго и подробно, с массой деталей… Выразил готовность рассказать всё ещё раз для того, чтобы в газете напечатали…

А ещё через несколько дней в редакцию позвонил ещё один старикан: рассказал слегка обалдевшим от первого старикана журналистам, что… убийство Коридорченки произошло в его доме, потому, как этот самый Стёпка Коридорченко был его другом, и он, старикан, скрывал Степана и его возлюбленную в доме своей бабки. Второй старикан ещё уточнил, что убил Сталин Коридорченку не кинжалом, а застрелил из револьвера…

Через несколько дней в редакцию пожаловал… Правильно! Третий дедуля! Он предлагал вконец охреневшим журналистам купить у него «письма и фотографии Стёпы Коридорченко, убитого Сталиным» — а в случае удачной сделки, обещал показать журналистам «Стёпину могилку»…

Апофигея ситуация достигла дней через десять, когда в редакцию заявилась некая бабуля, в подробностях рассказавшая, как её, чистую и невинную, насиловал ужасный Сталин, как омерзительно воняли табаком его усы; как благородный Степан Коридорченко спас её и увёз в свой родной Киров (Вятку); как ужасный Сталин не оставил их в покое — выследил влюблённых, и убил Степана; как потом она всю жизнь жила под присмотром органов госбезопасности… Естественно, бабуля тоже обещала показать могилу Степана, продемонстрировать единственную уцелевшую фотографию — и бережно хранимые любовные письма. В обмен на то, что журналисты помогут ей получить компенсацию за милого — и соответствующую прибавку к пенсии…

Ну конечно же, редакция после этого написала разоблачение своей шутки. И, конечно же, нашлись люди, которые этому делу не поверили — а продолжали верить той, первой статье.