Мамаша Дорсет - Из пушки по воробьям. Стихотворные пародии и пасквили

От зависти, проклятые отродья!»
А дальше текст попросит перевод…
Так, следуя безумию и моде,
Гусаров много на земле живёт.

Наш случай дури лишь в одном отличен, —
Он затянулся, словно имярек
Совсем не видит, как он неприличен,
Писчебумажный этот человек.

Что нужно мужу, чтобы встретить старость?
Седого благородства и ума,
Таланта быть мужчиною, хоть малость.
У нашего гусара их – нема.

С утра до ночи наш бедняк в засаде,
Он ловит каждый вздох и каждый бздёх,
Чтобы бежать на шум и, славы ради,
Быть ловким, как кобель при ловле блох.

Ляг и умри, несчастный! Мягкий знак
Рыдает на задворках мирозданья.
Надеяться он тщится, но никак
Поэт с ним не приходит на свиданье.

И будь он членом, хоть каких, систем,
И будь он трижды даже медалистом,
Но мягкий знак здесь нужен был затем,
Чтоб в неучи не вылететь со свистом.

Я Бангкок от слова «банка»
Написал, на то и Ванька.
Бирулоид настоящий,
Я смотрю в заветный ящик.
Что мне рифы и атоллы,
Мне в родном навозе клёво.
А загар не снится даже,
Больше грязи, сердцу гаже.
Базам НАТО я не рад,
Лучше НАТЫ голый зад.
Наши падают ракеты,
Словно груши, в поле где-то.
Стану палкой воевать,
Вышел зайчик погулять.
Раз сказал плешивый, – «в рай!»,
Значит, сопли подбирай
И готовься стать котлетой
На одной шестой планеты.

Знак качества держу на видном месте,
На кухне, где настенный календарь.
Рука сама автопилотом крестит
Мой лоб необразованный, как встарь.
Но пентаграмма этого не любит,
Рука отсохнет, ладили попы,
А я, топорща в ожиданье груди,
Опять к фетишу правила стопы.
Во мне, к кому не знамо, нежность зрела,
Я, пятками предчувствуя беду,
Кого не знамо, так всего хотела,
Ведь для него сто лет себя блюду!
Есть бубенцы у каждого в наличье,
Но опыта не купишь за деньгу.
А я от страсти верещу по-птичьи
И перед «этим» волосы стригу.
Лишь только загремят ключи дверные,
Я в непонятках прыгаю к дверям…
Пообещай мне горы золотые,
А я тебе, пришелец, даром дам.
Эксперимент души моей песочной,
Валгалла чувства, тайное сверло,
Лиши меня натуры непорочной,
Разбей меж нами времени стекло!
Но проза, в жизнь вторгаясь, как подсказка,
Мол, износились боты и пальто,
Молниеносно достаёт из сказки,
Мечту о чуде превратив в ничто.
И, молнию на джинсах затворяя,
Из койки снова вылезло мурло…
А на дворе опять проделки мая,
И, как обычно, с чудом не свезло.

Чем хуже мне, тем выспреннее стих.
Я, как тровант, расту, как бородавка.
Передо мною даже ветер стих,
Собаки тоже перестали гавкать.
Я лучших качеств зеркало, душа
Моя, как мыло, выскользнет из тела
И полетит куда-то там, двоша,
Сама не зная, что она хотела.
Какая серость подо мной внизу,
Сияю в небе, как звезда героя.
Я миссию прекрасную несу
И свой умище от толпы не скрою.
Живу легко, вернее, налегке
И влёгкую пишу и сочиняю.
Я вся – порыв, в космическом броске
Лечу, бегу, плыву, скачу, хромаю…
Ах, как мне Вас, читатель поразить
«На том конце замедленного жеста»,
Как спеленать, как фразами скрутить,
Как вылепить сюжет их словотеста!
Я щебечу, как курский соловей,
Я скрежещу, как петелька дверная,
Я с каждым звуком и добрей, и злей,
Я грешная, но, видится, святая.
Несу судьбу, как за плечами куль,
Моя любовь не каждому по силам.
Достался мне от бабки ридикюль,
Она всегда под Шапокляк косила.