Алексей Дунев - Бегство с урока. Педагогические истории

Поезд резко остановился. За мутным стеклом притормозил небольшой неказистый (без архитектурных излишеств) вокзал. Под окнами состава побежали, выкрикивая названия товаров, торговки. Пассажиры оживились, задвигались и встали в очередь к выходу, выстроившись в длинном проходе плацкартного вагона.

– Так ты учитель что ли? – спросил у рассказчика кривоногий пассажир, спрыгнувший с верхней полки.

– Мне-то показалось, что ты спал, пока я байки травил, – ответил собеседник предположением, не желая, очевидно, давать прямой ответ на вопрос.

– Значит, учитель, раз так решил тогда, ну, в разговоре с тем парнем. Недослышал я, Сашка он или Пашка.

Случайным попутчикам можно рассказывать о чём угодно. Они сами сделают правильный вывод, словно заметят карту, выпавшую из рукава шулера, и примерят всё сказанное на собственную судьбу.

Поезд – прекрасная метафора повествования. Будто кто-то большой и добрый проложил рельсы сюжета и разметил станции и полустанки композиции. А мы, слушатели, читатели, наблюдатели, движемся в запланированном направлении и покинем этот поезд на нужной нам станции.

Чего не сделаешь ради общения с приятными людьми! Часами поддерживаешь беседу, как огонь в очаге. Собеседники выбирают для себя роли, надевают маски рассказчиков и слушателей, ведущих и ведомых и погружаются в диалог. Во время этой увлекательной игры происходит проникновение в чужое сознание. А вы хоть раз в жизни отдавали своё воображение и волю на милость говорящего? Да так, чтобы все чувства вытянулись бы в тоненькую ниточку, которую ваш ловкий собеседник продел бы в игольное ушко и завязал в узелочек – назад уже и не вытащишь.

Вы в маске слушателя, ваш визави как бы маг. Он раскрывает новый непознанный мир, ни на что не похожий, но реально ощущаемый всеми имеющимися чувствами.

Он услышал резкий крик, приоткрыл дверь и в полутьме большого зала увидел лежащую на полу девушку. В её грудь вонзился огромный нож, платье было в крови. Над ней склонился конь с руками и головой человека. Самым чудовищным было то, что у этого человека-коня была синяя борода. Из ноги торчала стрела, из раны текла синяя жидкость.

Голова сержанта закружилась. В сознании поплыли неясные образы: АПДАЙК – большой, шершавый, похожий на пень, предмет. Вот мимо, маршируя, идут окна и не могут пройти, потому что перед ними, шатаясь, стоит его сын Вовчик. Мальчику обязательно нужно прочитать о какой-то странной ТУМЕ.

Лучше начать сначала. Сержанта патрульной службы ГИБДД Степанова Сергея Филипповича вызвала в школу классная руководительница его сына Вовы. Разговор был не из приятных.

– Ваш сын – полный апдайк, – возмущалась учительница литературы Юлия Александровна. Дальше следовала длинная непонятная фраза, во время которой сержант полиции успел глубоко вздохнуть, потом шумно выпустить воздух через рот и два раза моргнуть.

– Ни одного окна у меня не проходит, чтобы я не встретила вашего сына, праздно шатающегося по коридорам.

Раскрасневшийся и часто моргающий родитель явно не успевал улавливать смысл произнесённого, но отчётливо понимал, что сыну не миновать порки дома.

– Ваш сын должен обязательно прочитать «Горе от ума», – тараторила учительница, не делая пауз.

– ГОР Е— О—ТУМ А Н, – отдуваясь, многозначительно повторил Сергей Филиппович.

Степанова-старшего спас звонок. Он прогремел как глас иерихонских труб, как свисток арбитра до залетевшего в ворота футбольного мяча (эти мысли не пришли в голову горе-отцу, но всем телом ощутил, что спасён). Переваривая поток обрушившейся информации, сержант полиции брёл по опустевшему после звонка коридору и вдруг услышал крик и стал свидетелем преступления. Увиденное так потрясло Сергея Филипповича, что он не заметил, как оказался на улице.

Весь вечер он был угрюм и ни слова не сказал сыну. В эту ночь глава семейства Степановых не сомкнул глаз. Утром решился рассказать обо всём своему непосредственному начальнику, лейтенанту Кобрину.

– Ага, конь с бородой, в ноге стрела, и кровь течёт такая синяя. А еще примета особая у того коня – борода вся синяя. И он стоит над убитой… да точно убитая, у неё же нож тута. Конь-то стоит так и будто рассказывает что-то или кается. А сам печальный такой.