Олег Минкевич - Цикута

Именно туда одним прекрасным летним днём отправился Роман Иванович Колодкин с женою и детьми. Каждое третье воскресенье они покидают родной Черногрязенск и, минуя попутные Н. и ТН., устремляются в Москву – за покупками. Это семейная традиция.

Автоматические двери гипермаркета «Джой» учтиво растворились перед семейством Колодкиных. Стеклобетонный вентилируемый предбанник обдал разгорячённых посетителей ободряющим, прохладным воздухом. Пятнадцать метров неторопливым шагом – и взорам Колодкиных открылся обширнейший оживлённый зал. С высоченных потолков в торговое царство лился облагораживающий искусственный свет. Звонкие динамики, как ярмарочные зазывалы, голосили о беспрецедентных акциях и скидках. По светоотражающим полам вихляли и постукивали вертлявые колёсики зарешёченных тележек, набитых разношёрстным товаром. Покупатели в ажитации носились от стеллажа к стеллажу, орудуя цепкими пальцами. Как неисчислимая вереница арестантов, под алым оком кассовых сканеров безостановочно проходили штрих-коды. Возле входов и выходов, гадая чужые мысли и пошевеливая металлическими желваками, с взглядами, полными осторожности и недоверия, стояли широкоплечие охранители, подозревавшие беззаконника во всякой смышлёной жизни.

Взявшись за тележку, Татьяна Петровна Колодкина, как руководитель закупочной миссии, повела за собою домочадцев. Хрупкие детские ручки хватались за плюшевых медведей, кукол, мячики, самолёты; женственные персты Татьяны Петровны облюбовали юбки, туфли, омолаживающие кремы, комнатные ароматизаторы, несмываемые помады, порошки, вилки, ложки, сахарницы, зелёные горшочки в белый горошек, белые салфетницы в зелёную крапинку и журналы с заголовками: «Как быть красивой?», «Как сохранить красоту?», «Отчего ушла красота?» и «Что делать, если красота покинула вас навечно?». Мозолистые пальцы черногрязенского слесаря были сдержаннее и ограничились отечественной водкой, американскими сигаретами и вислоухим пластиковым бульдогом, привыкшим покачивать отягчённой цепью головкой на передней панели автомобиля. Колодкин, глядя на маленького сморщенного бульдога, зажатого в огрубелой руке, гримасничал и посмеивался.

Через полчаса, не считая уже перечисленных товаров, итальянские ручки, щёлковские булки, тихоокеанские креветки, азербайджанские помидоры и линованные тетради тамбовской писчебумажной фабрики «Разворот» заполняли сетчатое днище колодкинской тележки.

– Рома, я наберу клубнику, а ты пока возьми рыбу. – Татьяна Петровна дала указание и, «шевеля нижним бюстом» (как сказал бы Маяковский), скрылась за уголком фруктового отдела вместе с вереницей шумливых детей. Тут же за горой солнечных лимонов заколыхались её мелированные, завитые кудряшки и послышался недовольный голос: «Какая дрянная клубника!»

Роман Иванович тем временем, послушно исполняя поручение, приблизился к рыбной секции. В пластмассовых лотках, среди искусственного сахаристого снега, лежали добротные куски стерлядей, севрюг, арктических сигов, тунцов и лососей. По соседству в объёмистом аквариуме с зеленоватой водой мелькали чешуйчатые и гладкие тела ещё не умерщвлённых рыб. В тот самый момент, когда рука Романа Ивановича потянулась за розовеющим шматком лососины, до чуткого уха черногрязенского слесаря донеслось тихо вымолвленное слово.

– Товарищ, – сказал кто-то.

Роман Иванович обернулся, повёл глазами и, не обнаружив никого, кто бы обращался непосредственно к нему, вновь устремил своё внимание на лососину.

– Товарищ, – повторил кто-то таким же тихим, едва уловимым голосом.

Роман Иванович обернулся, на этот раз с недовольством, снова огляделся, на всякий случай посмотрел под ноги, взглянул на потолок – опять никого.

– Товарищ, – в третий раз сказал кто-то, но уже чуть громче.

– Да кто это говорит, чёрт побери?! – недовольно протрубил Колодкин.

– Это я, товарищ, я здесь, – сказал кто-то с присвистом.

Колодкин посмотрел на аквариум и остолбенел. Именно в это мгновение он стал первым ! первым человеком, увидевшим говорящую рыбу!

Небольшой серый шестиусый сом, высунув голову из воды, смотрел на него разумными выпученными глазами, обрамлёнными звёздчатыми ресницами, и говорил «товарищ».

– Ё! – воскликнул Роман Иванович неожиданно охрипшим голосом. – Ё! – повторил он, подбирая в памяти подходящее матерное словцо. – Ё! – сказал он в очередной раз, так и не выискав ничего более выразительного, чем это колоритное, убедительное междометие.