Владимир Титов - Одна нога здесь… Книга вторая

Старик, вдосталь насмотревшись, наконец, видимо, определился для себя и с решительным видом направился к стойке. Деревяшка, притороченная у деда вместо ноги, звонко цокала по доскам пола. От раздражающего цоканья Заяц слегка поморщился. Впрочем, выражение полнейшего радушия тотчас вернулось на его лицо – негоже прямо показывать человеку, который может принести прибыль, что он тебе не по нраву. Пусть постучит своей культяпкой немного, Велес с ним!

Корчмарь сделав вид, что только сейчас заметил гостя, отложил в сторону чарку, которую тщательнейшим образом протирал концом рушника, и учтиво, можно даже сказать, приветливо, воззрился на старика с немым вопросом: «Чего угодно?» Старик замялся, судя по всему, обстановка была для него чересчур в диковинку, и он никак не мог сообразить, как себя вести. Эх, ты, дерёвня! – мысленно пожалел Заяц деда, но вслух ничего такого не сказал, а лишь подпустил на своё широкое лицо побольше благодушия, так сказать, с оттенком понимания и сочувствия. Это должно было подействовать, уж, на что корчмарь мнил себя знатоком человеческих душ.

Однако, вместо того, чтобы успокоиться и начать говорить, старик вдруг засуетился и полез зачем-то в свою сумку. Не нравится мне все это! – решил Заяц, отступая от стойки на шаг назад. Здесь, на задней стенке, у него был приспособлен один из множества рычажков, с помощью которых корчмарь мог в единый миг обезвредить нежелательного посетителя. Старик, копошащийся в своем пропыленном подсумке, и знать не знал, что прямо сейчас он находится под прицелом мощнейшего самострела, припрятанного за одним из лубков. Наконечник стрелы слегка натянул поверхность рисунка в том месте, где у то ли ящера, то ли змея, находился глаз. Дед тем временем, наконец, рывком вытащил то, что искал, – Заяц едва не надавил рычажок, но вовремя удержался, увидев, что это всего лишь ветхая берестяная книга. Тем не менее, корчмарь остался стоять на месте, держа руку поближе к рычагу, мало ли что за книга у старика! Может, колдовская? Сейчас как вычитает из нее слова порчи, и ку-ку, встречай маменька своего сынишку Зайца! Одновременно забрезжила и другая мыслишка: а ну как старик принес книгу, чтобы продать. Недаром она вон, какая старинная, чуть ли не песок из нее сыпется. Заяц промышлял, чего тут скрывать, перепродажей всяких вещиц, что, случалось, попадали ему в руки, и делал на этом тоже неплохую, но к сожалению, непостоянную прибыль. Стоя подле рычажка, он уже начал на глазок оценивать возможный товар, хотя, конечно, многое зависело и от того, сколько запросит владелец. Заодно стоило прикинуть, кому книгу можно было бы перепродать: Семигору, который даст больше, или Божесвяту, который даст поменьше, но зато сразу? Вопрос не из лёгких…

Стряхнув с книги пыль и сор, – на мой чистый, (ну, ладно, почти чистый…), пол! – мысленно вскипел Заяц, – старик распахнул её где попало и вдруг негромко прочитал надтреснутым голосом:

Говорил-то негромко, но его отчетливо услышали все: и Заяц, и четверка постояльцев в углу. Курильщик аж поперхнулся от неожиданности. Изрекши все это, дедок заметно успокоился, а потом резко захлопнул книгу, от чего над нею поднялось маленькое облачко пыли, и принялся заталкивать её обратно в суму. От звука захлопнутой книги Заяц чуть снова не дернул за рычажок. Кто это такой? Не колдун, это точно. А кто? Священный безумец, пророк из прошлого или просто деревенский дурачок? Если священный безумец, то он сейчас непременно забьется в приступе, а потом потребует его бесплатно накормить, – ужаснулся корчмарь, ибо его заведению такое выступление пошло бы скорее во вред, чем на пользу. Накормить, конечно, пришлось бы, куда денешься, но лучше бы просто накормить, а не после дрыганья ногами лежа на полу. А если это дурачок, что вот-вот пустит слюну, то его следовало немедленно гнать, плюнув на его бормотания. Но если это пророк, то его слова стоило бы запомнить, – а ну как это бесплатное предсказание от Богов, ну, на цены там, или касательно налогов. Как в стишке говорилось? Последним защитникам? Духи дубрав. Заяц незаметно нацарапал пальцем то, что успел запомнить, на толстом слое пыли, обнаружившимся на внутренней боковине его стойки. Ну, Стенька, будет тебе на орехи за пылюгу! – мысленно пообещал корчмарь, и тут же дописал снизу, пока не запамятовал: «Изречено одноногим дедом».