Жесуй Бесдеполь - Красное небо

Сейчас он поднимается лишь немного. И, что удивительно, тут же немного поднимается настроение. Ведь тому есть разумная причина: разговор с подругой уже и так близился к завершению, хочется есть, а значит, уже пора было двинуться к себе домой, да и прыщавый ухажер не стал преследовать, а значит, можно спокойно идти дальше, и причин расстраиваться нет.

Где-то рядом, кажется, в соседнем дворе кто-то плачет, но голос запутывается в уютном окружении старых стен, а все же отвлекает девушку от мыслей и она, наконец, отыскивает себя.

Поправив блузу, пионерский галстук, спрятав лямки рюкзака, Оливия вдруг застывает взглядом на своих коленках. Затем, стыдливо оглядевшись, она слегка задирает подол синей юбки, так чтобы край вновь оказался на середине бедер, и лишь сейчас обращает внимание на красоту своих ног.

Прежде девушка так на них не смотрела. Ноги, как ноги. А теперь к ней приходит осознание того, что ноги довольно красивые, вернее, даже очень. Впрочем, не скромность мешала девушке рассмотреть в себе эту красоту, а необычный взгляд на мир, ведь она совершенно искренне не задумывалась о своей красоте, поскольку не встречала ни одного мужчину, который бы сумел вызвать у нее хотя бы слабое чувство симпатии. Никто еще в ней не сумел пробудить даже самый обычный интерес, а потому и собственная красота не имела еще никакой ценности.

И теперь девушка оглядывается. Стоило забежать во дворы, проскользнуть в какой-то переулок, как вот уже вокруг эти самобытные виды московских двориков, бережно охраняющих наследие старых времен.

Большие дворы, красивые, свежие домики с гладкими стенами и яркой краской не такое уж редкое зрелище, а вот забраться в такой дворик, усесться на лавке, сколоченной из старого дверного полотна, обнаружить густые заросли деревьев, загородивших стены пятиэтажки – событие почти всегда случайное. Хотя и то, что таких мест мало сказать нельзя, но все они как-то остаются вне поля зрения.

И внезапно, проведя взглядом по красивому, состарившемуся убранству тупичка, девушка замечает лежащий на земле, потертый кошель.

Пионерский галстук будто бы начинает давить на горло сильнее. И ясно, почему. Сразу же, мгновенно рождается желание этот кошелек поднять и заглянуть внутрь.

Благородные мысли вяло, но пытаются все же пробиваться в ум. Комсомольский дух хочет подсказать, что надо отнести находку в милицию, если окажется, что кошель не пустой…

Только есть проблема. Дело в том, что уже за десяток шагов девушка ясно видит, что кошелек плотно набит, буквально готов лопнуть от набитого в него содержимого. И совсем не какое-нибудь гнусное желание зовет поднять его и заглянуть внутрь, а простой интерес, любопытство, а кроме того это волшебное чувство внезапно, совершенно неожиданно отысканного клада.

Быстро осмотревшись, Оливия убеждается, что вокруг никого. Да и здесь, наверное, вообще редко можно отыскать людей. Забитый в тупик между высотками дворик, заканчивающийся старым, деревянным домиком, просящимся под снос, вряд ли приманивает большое количество туристов. Скорее, здесь вообще никого, кроме жильцов и госслужащих, не бывает и быть не может, разве что они забегут так же случайно, как это сделала девушка.

А толстый кошелек так и манит его скорее поднять, пока кто-нибудь не объявился. Да и сердце зачем-то колотится, мешая спокойно думать. А, кроме того, заметить кошелек никак нельзя, поскольку лежит он на вытоптанной тропе между обвисшими ветвями деревьев, и взгляд обращается к кладу лишь потому, что девушка села на лавку из дверного полотна.

Больше Оливия не выдерживает. Теперь начинает казаться, что в любую минуту кто-нибудь может появиться. Наконец, хотя бы тот, кто потерял этот кошелек. Набрав воздуха, она поднимается и идет забрать находку, успокоив совесть тем, что это в любом случае необходимо сделать.

Пожалуй, человеку, который не мечтал отыскать клад, гораздо легче для себя определить, что сделать в такой ситуации. Только вот девушка к таким людям не относится. С детства самыми интересными, самыми захватывающими дух историями для нее были те, в которых герои искали сокровище. Теперь она будто сама оказывается в такой истории, и причем наяву, да еще и в главной роли.

И вот кошелек оказывается в руках, и сердце тут же начинает биться еще торопливее, словно желает перевыполнить трудовой план по количеству ударов на день. А кошель оказывается толстым, набитым под завязку, и еле помещается в руку.