Жесуй Бесдеполь - Красное небо

– Кому весело, а кому обидно, – поясняет она.

– Ой, да брось!

Девушка не слушает и глядит на старушек с недовольством, даже, кажется, с толикой презрения.

– Люди все такие одинаковые, – снова заговаривает Оливия о том, о чем у нее не вышло рассказать. – Надоело. Посмотри. Я заранее могу сказать, что у них в голове. Видишь? Смотрят.

Виолетта улыбается.

– Да и пусть смотрят, – говорит она тихо. – Какая тебе-то разница, а?

– Раньше никакой не было, – отвечает девушка. – Да и не это меня волнует. Я же тебе другое пытаюсь сказать. Ты посмотри, они же все одинаковые. Готова поспорить, я точно могу предсказать, что они будут делать.

– Да что ты? Ну, давай! Как тебя звать потом? Ванга или Нострадамус?

– Думаешь я шучу? – поворачивается Оливия. – Ну, смотри. Видишь тех старушек напротив? Смотри, видишь, в мужика пальцем тычут? Знаешь, почему?

– Ну?

– Из-за машины. Взгляни, у него Волга.

– Ну и что?

– А то, что им слишком интересно. Как это – у всех Москвичи, а у этого Волга, – объясняет Оливия. – Непорядок. Значит, не наш товарищ.

– Погоди, стой, – улыбается подруга. – Ты говорила, что предскажешь….

– Да-да, смотри, – усаживается девушка поудобней и чуть наклоняется к подруге. – Сейчас они повернутся, будут смотреть, а потом зашепчутся, да еще и ладонью закроются, как будто кто-то их по губам читает.

Виолетта улыбается, но следит за мыслью подруги с интересом.

– Хорошо, но если не получится, то с тебя пломбир.

– А если получится, – тут же перебивает Оливия, – то с тебя… вино!

– Эй! Когда это ты успела вино полюбить? – удивляется подруга.

Хотя, видно, что такой поворот не сильно ее удивляет, а потому Виолетта, кажется, даже сама готова согласиться, но все же добавляет.

– Это не у меня мама в Кремле работает.

Оливия сразу же отмахивается.

– Ага, – соглашается она вяло. – Только вот зарабатывает она там еще меньше, чем твоя в гастрономе.

Виолетта даже взглядывает на девушку с сожалением.

– Ну, ладно! – резко поворачивается Оливвия. – Согласна?

– Согласна-согласна, – отмахивается подруга.

И начинается шоу.

Виолетта быстро понимает, что она упустила, когда увлеклась мыслями о предсказательных способностях давней подруги, но все же не сразу. Оливия сначала наклоняется и зачем-то развязывает шнурки на кроссовках, затем выпрямляется и расстегивает на рубашке пуговицу ровно между грудей, а после стягивает косынку и взглядывает на Виолетту с хитрой ухмылкой. Затем девушка сводит колени, а стопы расставляет так широко, как может, поднимает юбку до середины бедер, выпрямляет спину, отклоняется назад, и на груди сам собой образуется ромбовидный вырез, открывающий светлую кожу.

– Ах! Как душно! – напоказ, легко и кокетливо взмахивает Оливия косынкой, только что висевшей на шее.

Она делает все это жутко наигранно, но Виолетта сразу же начинает улыбаться, хотя и в то же время пытается выражать какое-то недовольство, осознавая уже свой неминуемый проигрыш.

Дворовые старушки, впрочем, не оборачиваются сразу. Самыми эффективными и мощными пеленгаторами оказываются немногочисленные старики, которые тут же, почти разом бросают на юную, женскую грудь свои взгляды, а затем мгновенно же пытаются их укрыть, собираясь подглядывать незаметно и смотря как бы невзначай.

Однако старушки это тут же замечают, и вот тогда уже на Оливию взглядывают и они. Только, в отличие от стариков, взгляды их приманивает не красота молодой груди, отчетливо заметной в изгибе натянувшейся блузки, а известная степень откровенности, непозволительный проступок особы юной и лишенной всякого стыда, за что достойной поругания.

И не проходит минуты, как старушки во дворе начинают шептаться ровно так, как и предсказала Оливия. Ее подруга за этим уже не следит, и так понимая, что это было слишком очевидно, и только качает головой. А сама девушка спокойно завязывает шнурки, застегивает блузку, надевает обратно пионерский галстук, но юбку так и оставляет лежать на бедрах, просто забыв ее поправить.

– Видишь? Все одинаковые, – без удовольствия сообщает Оливия. – Есть представления, и все пытаются им соответствовать. Кто их придумал? Зачем? А! Какая разница? Главное, что они есть, значит… значит, это кому-нибудь нужно. Понимаешь? Им не интересно знать, что они делают и зачем, они просто живут… по ГОСТу. Как одно большое, дружное стадо.

Виолетта, заметив на лице девушки вновь проявившееся недовольство, тоже изменяется в лице. Гораздо радостнее ей видеть на лице подруги милую улыбку. Оливии она настолько идет, что ее прелестное, строгое, но очаровательное личико, когда на нем появляется улыбка и радостный прищур, трогает даже сердце подруги, отчего Виолетта каждый раз начинает даже слегка завидовать, но и любить Оливию еще больше.