Андрей Щупов - Верхолазы

***

– ..Смешно! Всю жизнь болтаем об одном и том же! Конец света, конец света… Да вы, родные мои, с началом определитесь, а потом уже о конце толкуйте!

– Ну, начало, положим, далеко. Пойди проверь, как оно там все начиналось. А вот конец близехонько.

– Это наш с вами конец близехонько, а жизнь никуда не денется! Как течет, так и будет течь. Я ведь не просто так из Пещер ушел! В этих местах, может, и солонее жить, зато тише. И разум в тишине обостряется, и размышлениям предаваться любо-дорого.

– Смешной ты, Умник! Над чем размышлять-то?

– Поразмышлять, милые мои, всегда есть над чем. Только для этого тишина потребна. Пустота – лучшая ловушка для мыслей. Попробуй влей что-нибудь в бутыль полную браги. Все тут же обратно пойдет. Так и мы с вами. Сказать честно, вы ведь там в своих норах не живете, а только время убиваете. Даже поговорить толком не знаете о чем. Одними сплетнями и проживаете.

– А ты знаешь про что говорить?

– Конечно, знаю. У меня, милок, тело легкое, а голова ясная. Я о Пространстве думаю, о жизни, о всех нас. Старикам всегда есть, о чем призадуматься. Это наше главное достояние, так сказать, последняя ступень развития. А в ваших поселениях, извини меня, жизнь давно скисла. Что старики, что молодежь – все только о печеностях с ямусом и думаете.

Согомак неслышно вошел в хижину, приблизившись к товарищам, присел рядом. Разглагольствовал, разумеется, Умник. Нервно теребя усища, часто и не к месту размахивал руками. Рад, наверное, был что обрел слушателей. Ясная голова – дело хорошее, однако и такой головушкой перед кем-то надо блеснуть. А этому отшельнику в последнее время только со стенами и приходилось беседовать – и то шепотом да вполголоса, чтобы не привлекать внимание Вихрей.

Кревет, самый молодой и любознательный из участников похода, собрал лоб в задумчивую гармошку.

– Ну, положим, про нас я спорить не буду, действительно скисаем. Но мир-то все равно не объять. Ни разумом, ни взглядом. Тогда к чему все твои размышления?

– То есть – как это не объять?

– Известно – как. Если вселенная расширяется да еще со скоростью камнепада, как же за ней угонишься?

– Ученых сказок наслушались? – Умник фыркнул. – Знаю, помню. Эффект расползающейся Паутины, разбегающихся волн и так далее.

– Разве не так?

– А вот ты поживи с мое, дождись, когда усы от старости пожелтеют, да здесь сотенку-другую сезонов понаблюдай за Пространством – тогда и поймешь что к чему. – Умник сердито пошевелил челюстями, отчего усы его еще больше встопорщились. Сморщенное лицо рассказчика стало откровенно страшным, но этого никто не заметил.

– Так вот, мой дорогой, знаменитый эффект Паутины, конечно, любопытен сам по себе, однако, по моему глубокому убеждению, связан прежде всего не с Пространством, а с возрастом живущих.

– С возрастом?

– Именно с ним. Все та же пресловутая относительность. Трактуйте Пустоту шире, ребятки! Не замыкайтесь на одной только скорости, и мир сразу станет проще. Время действительно увязано с Пространством – что верно, то верно, однако последнее теснейшим образом связано с нашим внутренним мироощущением. – Выдав столь замысловатый перл, Умник с видом превосходства оглядел собравшихся. – Да, дорогие мои! Пока мы взрослеем, вселенная представляется нам огромной и разбегающейся, но как только наступает старость, приходит осмысление истины, реальные границы мира подступают вплотную, и начинаешь отчетливо видеть, что мир мал и кубичен. Нет в нем ни простора, ни плоскостей, ни устойчивых шаровых образований.

– Что же тогда есть?

– А есть лишь повсеместно сжимаемые кубические пространства. Песчинки времени осыпаются, тускнеют тела, – и с каждым годом мир становится теснее. – Умник постучал себя по голове. – Сначала здесь, а потом и вокруг. Мы сами его сжимаем, понимаете? Каждый по отдельности, и все вместе. И кстати сказать – весь наш чертов прогресс способствует тому же самому.

– Я слышал, – вмешался Согомак, – старики рассказывали, что раньше жили в мирах просторных, многоуровневых. Встречались даже такие, что в несколько переходов невозможно было одолеть. То есть, правда ли нет, не знаю, но старикам можно верить.

– Вот! – Умник торжествующе указал на Согомака. – То самое, о чем мы и толкуем. Повсеместное и необратимое сжатие вселенной! Это раньше были усадьбы, сейчас – все больше приусадебные участки. Замечаете нюанс? Участки по-прежнему зовутся ПРИусадебными, хотя усадеб, как таковых, давно нет. Вместо дорог – подорожники, вместо построек – пристрои. – Умник мелко захихикал. – Вы и Вихрь не в состоянии увидеть, потому что смотрите не туда.