Демьян Безбедный - Новогодний Апокалипсис

– Рас-кла-ду-шка. Там у тЭбе есть, – и Соколенко показал рукой в сторону прорабской бытовки.

– Да-а-а, – протянул Петро. – Сей-час при-не-су.

Раскладушка была старая, таких лет двадцать как уже не выпускали, на ней периодически спал пьяный прораб, периодически прожигая ее окурками сигарет. Зачистив наждаком кое-где ржавчину, Петро нашел в прорабской рулон технической бумаги, обмотал подарок в несколько оборотов, завязал его бечевкой и, прикрыв дверь, вышел.

Разливая очередную бутылку водки на новогоднем корпоративе, товарищи по работе настоятельно рекомендовали переносную кровать – так они ее называли.

– У прошлом годе, я своей жинке оце кровать справил. У-у-у, дюже довольна моя жинка була, горилки достала, сало ломоть во-о какой, – раздвинув ладони на сорок сантиметров, показал Соколенко. – Я це подарок ровно в Новый рик вручил. Открыв шампанское, в окне салют, в телевизоре президент ваш. Дюже жинка рада була. Снова вот купил, но, думаю, не часто ли. Ставить некуда. Хата мала. Можу уступить в полцены другу и соратнику по стройке.

Корпоратив в строительной бытовке продолжался. Прораб лично разлил водку каждому в граненый стакан.

– Уважаю, Михалыч, молодец, – гудела бригада.

Выпили еще по стакану «Пшеничной». Соколенко подсел поближе и стал заливать о сексуальности подарка:

– Послухай, вот ты придешь домой, а там жинка, ошатна, красива. А ты ей це кровать – на. А вона – ух! И все. Не треба цветив, кофет. Це краше. Секс буде, як сало. Ну чого, береш?

Терентий махнул рукой и согласился. Расцеловав «друзей», заплатив неимоверную сумму за «празднично» упакованную переносную кровать и взвалив ее на горб, Валерьяныч поспешил домой радовать любимую, пьяный и счастливый.

Началось…

Храп перешел в контртенор, елочка качнулась, и с мохнатой ветки стал медленно съезжать довольно увесистый серебряный шар. При следующем сотрясении тела и воздуха шар оторвался от ели и угодил прямо в лоб Терентию, затем отрикошетил, ударился об алюминиевую часть раскладушки и разлетелся на мелкие кусочки. Валерьяныч открыл один глаз и оглядел комнату. В левом дальнем углу стоял телевизор, в котором водили хоровод черти, музыка все убыстрялась, и танец ускорялся, не отставая от мелодии, и вот уже размытый след кружащихся остался на экране, а музыка визжала и ускорялась, и в голове у Терентия тоже все крутилось и визжало, но вдруг хоровод остановился, и ведущий шоу бархатистым голосом изрек: «С наступающим Новым годом!» И следующее, что увидел Валерьяныч – это были часы, показывающие 23:50.

Терентий присел, протер глаза, оглядел комнату. Припомнилась ему падающая раскладушка, обиженная неудачным подарком жена, горько стало на душе. Окончательно пробудившись и осознав, что Новый год он встретит без любимой, Валерьяныч уныло приподнялся, сел за стол, быстренько набросал в тарелку еды, налил бокал шампанского и приготовился к встрече с президентом.

Зазвонили куранты, появился глава российского государства в черном пиджаке на фоне Кремля. Терентий схватил ручку, вырвал листок из тетрадки, располовинил его, потом еще раз и на клочке бумажки нацарапал желание. Кривые, старательно выведенные буквы гласили: «Чтоб не было начальников и директоров, и никто чтоб не мог командовать, никто». «И даже ты», – ткнул пальцем в телевизор обиженный Валерьяныч. К скомканному листу он поднес зажигалку и сжег бумажку дотла, а пепел опустил в стакан с шампанским. Затем резко вскочил, поднял бокал и прокричал: «Ни жена, ни прораб, ни директор, ни командир. Никто!» И залпом выпил игристый напиток. Куранты пробили двенадцатый раз.

Вдруг из экрана телевизора стал протискиваться наглый, бородатый мужик. Вначале он просунул седую голову, покрытую красным колпаком, затем протиснулись плечи, и старичок кубарем скатился к ногам обомлевшего Терентия.

– Здравствуй, Терентюшка, – произнес дед, кряхтя и вытаскивая тяжелый мешок из голубого экрана. – Диагональку побольше купил бы, а то совсем неудобно вылезать. Ну ты эдак-так подарок-то загнул, конечно. Переносная кровать, ах-ха-ха, – смеялся дед, схватившись за круглый живот.

– Давай я этот роскошный, эротический подарок на духи сменю, – и он легко засунул в мешок разборную кровать и достал оттуда же красивую сине-фиолетовую коробочку с французской парфюмерией. – Эт точно такие, как директор жене своей подарил на ток-шоу. Я у него отжал там, – он махнул рукой в сторону телевизора. – Ну а с твоим подарком что делать будем? Что-то ты там намутил.