Миша Токарев - Перестройка forever

Я устроился дворником и считаю, что в сложившейся экономической, демографической, коммунистической, гностической, какой угодно ситуации – мне повезло. Заканчивался двадцатый год, люди массово впадали в депрессию, не всем удавалось выпасть обратно. Конечно, они всегда впадали в депрессию, но сейчас особенно. Болезни, сокращение рабочих мест, мировая пандемия, кредиты и прочие неприятные штуки. А я закончил магистратуру, защитил свою диссертацию, наш отдел, где мы делали документальные фильмы, закрыли. И вот я такой двадцатичетырехлетний, сижу сейчас в своей комнате, и хочу написать повесть о своем детстве, чтобы она просто была. Возможно, в будущем, когда от планеты останется бублик, археологи с других планет смогут извлечь эти мои истории. Потом будут сидеть у себя там и расшифровывать, что за пандемия такая произошла, что имел в виду этот мальчик. А, может быть, никого уже и не будет, чтобы расшифровать.

Кошка доедает вторую банку своего корма за день, и этот ее аппетит выглядит устрашающе. Она, как будто бы чувствует приближение конца света, чувствует, что домашних животных люди начнут есть первыми. Или я как всегда утрирую, и она просто запасается жиром на зиму по привычке. Разворачиваю третью ириску, пережевываю. Света Зуева разрешила взять для мамы (очень мило с ее стороны), мама отказалась, сказала, что не хочет. Сейчас я допишу это вступление, а завтра вечером приступлю к первой главе. Приду после работы на вверенном мне участке и напишу вам, господа археологи с других планет, забавную или грустную историю из детства. И так, вечер за вечером их накопится у меня достаточное количество. Достаточное для того, чтобы археологи поняли, кто такой этот Миша Токарев, который говорит о непонятной пандемии. Сначала я напишу про детский сад, школу, другую школу, бабушку, новую школу после еще одной. Может быть, я даже вспомню Свету Зуеву. Может быть, я даже не забывал про нее.

Теперь ты космонавт

Дождь хлестал вперемешку со снегом, вот так случился ноябрь. Этот дождь все капал и капал, а я в своей поношенной рыжей куртке с бесполезной метелкой мел эту кашу. И злился на раннее утро, на недальновидность старшего дворника, который не посмотрел прогноз погоды на сегодня. Сегодня же дождь со снегом, ну, какая метелка, где моя лопата, в конце-то концов? В пять тридцать я заступил на участок, мне выдали спецодежду. Судя по зачеркнутому имени Ибрагим на ярлычке, и вписанному поверх Рустаму, эта жилетка была ветераном уличных боевых действий. Наверное, она многое повидала.

Когда я пришел сегодня в ЖЭК, (кстати говоря, впервые не проспал, это все мамин будильник и мое чувство ответственности) старший дворник, Семен Анатольевич провел инструктаж. Он поглаживал свои большие пшеничные усы и говорил о том, что я похож на ответственного парня, с которым можно иметь дело. Мы выпили с ним кофе, Семен Анатольевич рассказывал о том, чем я буду заниматься следующие пять лет жизни, если я, конечно, планирую стать таким же старшим дворником, как он. Меня чудовищно клонило в сон, кажется, я даже задремал, пока он говорил, где какой участок, где мне взять инвентарь и прочую важную чушь. А потом снисходительно произнес: ладно, боец, сегодня я сам выдам тебе инструмент. И что же он мне выдал? Он выдал мне метелку, хотя за окном начинал идти дождь вперемешку со снегом.

Я чистил дорожку вокруг детского сада. Садик назывался Ромашка, но судя по внешнему виду здания, ему больше подошло бы название Солнышко. Я понимаю, что все эти названия учебных заведений вещь субъективная: Снежинка, Капитошка, Теремок. Но если бы вы увидели его, кроме как Солнышко вы бы его никак не назвали. Двухэтажная усадьба, выкрашенная желтой краской. Ладно, что садик был желточного цвета, у ромашки тоже желтая сердцевина, цвет ни о чем еще не говорит. А вот огромное лицо, изображенное на фасаде, и лучики, доходящие до самой крыши, ясно давали понять, что мы имеем дело с Солнышком. Количество каши под ногами все прибавлялось, а я все мел, не надеясь управиться до девяти утра. Именно в девять мне надо было очистить эту дорожку полностью, чтобы мой первый рабочий день считался Семеном Анатольевичем пройденным. Я смотрел на детский садик, тяжело дышал. Лоб горел, пришлось снять шапку и положить ее в карман комбинезона. Настолько я вспотел за какие-то два часа этих плясок с метелкой. Садик Ромашка походил на дома в городе моего детства. Там были точно такие же коротыши, один, два этажа. Знаете, что, пожалуй, я расскажу об этом месте, а заодно переведу дыхание.