Лион Измайлов - Курам на смех

– Вы русский.

– Как догадался? Он ложечку вынул!

– Вынул и в карман положил!

Конечно, у нас многие воруют, практически все, есть человек триста, которые не воруют, – они уже сидят. Пьём. Многие пьют. Практически все до одного. Не пьёт только тот, кто лечится. Но не надо думать, что мы хуже всех. Бывает, конечно, что мы держим нож в левой руке, а бифштекс в правой, но всё же, извините, если за границей в ресторане сидит компания и все они не смеются, а ржут, то это не русские, а немцы; если человек кладёт ботинки на стол, то это тоже не русский, а американец; если человек на ходу чешет при женщинах всё, что попало под руку, то это не русский, а араб; если лежит прямо на газоне, а потом встаёт и писает прямо на улице, то это не русский, а индиец. А если вообще ничего не понимает и по сто раз переспрашивает на чудовищном английском языке, то это точно японец.

Про «новых русских» много анекдотов рассказывают. Мне особенно один понравился. Крутой такой мужик пришёл в турбюро и говорит:

– Куда бы поехать отдохнуть, обстановку сменить?

Сотрудница говорит:

– Вот в Кению можно поехать, поохотиться, козлов пострелять!

Он говорит:

– Ты чего, ваще, что ли? Я тебе говорю, обстановку сменить, а ты опять – пострелять козлов!

Но всё это ерунда, мы, конечно, научимся и вести себя там, и языкам, и обычаям. Лягушек, может, и не станем есть, а вот устриц уже наворачиваем килограммами. И как бы там к нам ни относились, а я лично испытываю чувство морального удовлетворения от того, что наши люди, пусть «новые», но русские, заставили всех относиться к нам с уважением. Мы теперь там водку с «Зенитами» не продаём и матрёшек с кипятильниками не обмениваем. Мы теперь людьми себя за границей чувствуем, потому что он, этот «новый русский», теперь с деньгами туда едет, а это их, иностранцев, более всего убеждает. И правильно сказал когда-то поэт: «Он уважать себя заставил и лучше выдумать не мог!»

«Я должен любить людей, я должен любить людей». Каждое утро я просыпаюсь и говорю себе эти слова.

А к вечеру зверею, прихожу домой без сил. Ненавижу всех, особенно людей. Ложусь спать и думаю: «Почему я их должен любить? За что?»

Жена моя, дай ей Бог здоровья, она хорошая женщина, но полюбить её, как своего ближнего, вот так, просто, без доплаты? Ни за что. Нет, я, конечно, люблю есть то, что она готовит, люблю чистоту, которую она соблюдает. Но её саму? Я пробовал. Нет, она не страшная. Многие даже считают её привлекательной. Те, кто не видел её с утра в бигуди и с утюгом наперевес. А я с ней однажды ночью в постели со сна столкнулся лицом к лицу. И потом до утра уже заснуть не мог.

И всё время: «это купи», «то купи».

– Купи платье, я в нём хорошо выгляжу, купи костюм, я в нём хорошо выгляжу, купи шляпу, я в ней хорошо выгляжу.

В парандже ты хорошо выглядишь. Вот её я тебе и куплю.

Я должен любить людей.

А как я могу полюбить нашего соседа? Урод. Когда видит меня в новых туфлях, у него лицо таким становится, будто он похоронил всех своих близких родственников и при этом съел три таблетки пургена.

Иду к мусоропроводу, несу пакет с мусором. Он – тут как тут:

– Хорошо жить стали, уже колбасу на помойку выкидываете!

Я говорю:

– Могу не выбрасывать, могу вам подарить.

И к носу его колбаску зелёную, которая месяц на подоконнике на солнце лежала.

Его как ветром сдуло и полдня тошнило.

А стоит машину у подъезда поставить, как он тут же:

– Что это вы свою машину под моё окно ставите?

А у него окно на седьмом этаже. Куда ни поставь, всё под ним будет.

Жена моя моет пол в коридоре в тренировочном костюме и резиновых перчатках. Он тут же, из двери высовывается:

– Что это вы вырядились, как на спартакиаду гинекологов?

Тебе-то что? Где ты видел гинекологов на спартакиаде?

В милицию на меня жаловаться ходил:

– Что это он с собакой каждый вечер под кустики ходит?

Ему говорят:

– Ну и что?

– А то, что под этими кустиками в день получки трудящиеся люди отдыхают.

И я почему-то должен его любить. Почему? А потому, что я должен любить людей.

Может, я и начальника своего должен любить? Урод. Шнобель такой, что голову от ветра разворачивает. А туда же!

– Эта женщина не в моём вкусе.

Был помоложе, так все были в его вкусе. Ни одной не пропускал. Косил всё, что движется и колышется. Даже моей жене говорил:

– Да брось ты его!

Она говорит:

– Как же я его брошу?

Он говорит:

– Часа на три брось, потом вернёшься.