Лион Измайлов - За милых дам! Весёлые байки, анекдоты, рассказы и повести о женщинах и для женщин

ПИСАТЕЛЬ-ОСТРОСЛОВ, МАСТЕР САТИРЫ, ВИРТУОЗ ЭСТРАДЫ И ЛЮБИМЕЦ ЖЕНЩИН ПРЕДСТАВЛЯЕТ УМОРИТЕЛЬНУЮ КНИГУ О ПРЕКРАСНОМ ПОЛЕ

© Измайлов Л.М., текст, 2021

© «Центрполиграф», 2021

В ненастный день 1876 года в бедной деревенской усадьбе родилась никому не известная девочка Мотя Харитонова. На неё никто не обратил внимания. Подрастая, она часто смотрела на далёкие звёзды и мечтала о будущем. Девочку заметил известный в то время купец по прозвищу Афанасий.

Однажды он собрался поехать за три моря и тайком захватил с собой Мотю. До Индии купец не доехал: его арестовали во Франции, а Мотю Харитонову выслали как немецкую шпионку.

Голод гулял по Франции. Надо было работать, а у девушки не было никакой специальности. В детстве она много читала и по самоучителю, без музыки разучила индийские ритуальные танцы. Теперь это пригодилось. Так она стала танцовщицей Мата Хари. Слава её загремела по всей Западной Европе. К её ногам были положены громкие титулы и имена. Великие люди говорили о ней в кулуарах и частных беседах. Станиславский, узнав о ней, тепло улыбнулся. Немирович-Данченко, услышав о её танцах, молча огляделся вокруг себя. Она была в зените славы, когда началась Первая мировая война. По ночам её тянуло домой. Но судьба распорядилась иначе – её арестовали. Единственное, что могли ей инкриминировать, – это неразборчивость в связях. Но судьи были глухи и обвинили её в шпионаже. Умерла Мотя Харитонова 15 октября 1916 года, не дожив всего восьми лет до появления стриптиза.

Сижу как-то в Анталии на пляже, а напротив меня – женщина, бюстгальтер сняла и так вот без него и сидит.

Я два дня терпел, а на третий говорю:

– Чего это вы так вот с голыми этими сидите?

Она говорит:

– Вам с голой грудью можно, а мне нельзя?

Я говорю:

– Но мы, мужики, на пляже все с голой грудью.

– Вот и я тоже, а вы что хотели?

– Я, – говорю, – хочу, чтобы вы их прикрыли.

Она говорит:

– А что, они у меня такие плохие?

– Нет, – говорю, – просто они меня от моря отвлекают.

Она говорит:

– Вы, мужчина, странный какой-то, это же топлес.

– Какой, – говорю, – ещё топлес? Сняла бюстгальтер, а виноват какой-то топлес.

Она говорит:

– Мужчина, вы что, только что с ветки слезли? Вон ещё женщины топлес сидят, и никто не возмущается.

Я говорю:

– Тогда и всё остальное снимите.

Она говорит:

– Ага. Размечтался.

В общем, умыла меня.

«Ладно», – думаю. На другой день прихожу на пляж, а она уже там лежит вместе со своим топлесом. Я рубашку снял, брюки снял, плавки снял, остался в одной белой кепке.

Она говорит:

– Мужчина, вы чего?

Я говорю:

– У меня сегодня топлес.

Она говорит:

– Какой топлес? Это не топлес, это – голая задница.

Я говорю:

– Вам можно, а мне нельзя?

Она говорит:

– Я не голая, я в трусах.

Я говорю:

– Я тоже в кепке. Хотите, ещё шлёпанцы надену?

– При чём здесь шлёпанцы, если у вас всё остальное голое?

– А что, – говорю, – я плохо выгляжу?

Она говорит:

– Вы меня от моря отвлекаете.

Я говорю:

– А вы не смотрите!

Она говорит:

– Как же не смотреть, если это возмутительно. Почему вы в одной кепке?

Я говорю:

– А почему вы раздетая?

Она говорит:

– Для красоты. Вот я зимой разденусь перед мужчиной, и все увидят, какая у меня загорелая грудь.

– Ага, – говорю, – А я, значит, должен всю зиму в темноте раздеваться?

– Да вам-то всё равно.

– Мне-то – да, а женщины обижаются.

– На что обижаются?

– На то, что не весь загорелый. Я в прошлом году перед одной разделся, она посмотрела и говорит: «Смотреть противно».

– Может, она о чём-то другом?

– Не было там ничего другого.

– А чего же она так?

– А потому, что незагорелый. Вот вам сейчас на меня смотреть противно?

– Противно.

– А чего же смотрите?

– А интересно.

– Ну вот, а когда загорю, вообще глаз не оторвёшь. Как от вашей груди.

– А вас никто и не отрывает.

В общем, мы с ней уже пять лет вместе загораем. Она – с голой грудью, а я – в кепке. Но в одной постели.

Лифшиц был большой, красивый и играл на гитаре. Он перевёлся в наш авиационный институт из энергетического. Там у него учёба не пошла. А поскольку папа у него был генеральным конструктором, то его и перевели в наш институт. Парень он был деятельный, сразу стал выступать со сцены ДК МАИ. В 60-х годах много было в институтах разных сатирических коллективов.