Сергей Чугунов - Дар случайный. Поэтические произведения разных лет

У камина, чадящего дымом,
согреваю озябшую душу…

– Извините, молчанье нарушу,
вам открыться мне необходимо…
Я не жажду тепла и уюта,
наплевать на еду и одежду,
я одну взлелеял надежду
в этом мире быть нужным кому-то…
Нет, всего не сумею словами
разъяснить…
Вы молчите?
Молчите…
Я спешу, я пойду, извините…

– Погодите, постойте – я с вами!

Безголосому жаждется петь;
зреть незрячему; слышать глухому;
неимущему что-то иметь;
а бездомный скучает по дому…

Сердцем в небо стремится бескрылый;
потерявшийся ищет себя;
ослабевший мечтает о силе —
но, а Мне не хватает Тебя!

Утомлённый боится заснуть;
обманувшийся пробует верить;
честный бьёт в неприкрытую грудь;
запирает доверчивый двери…

Исцеленья не ждёт обречённый;
а трусливый торопится в бой;
дураку потакает учёный —
я боюсь повстречаться с тобой!

Я вновь заскучал, занемог одиночеством…
Открылись вчерашние раны мои.
Как хочется верить в надуманное пророчество,
что счастье своё обрету в год Змеи.
Как жалит змея, что пригрел на груди,
и яд тишины не несёт облегченья.
Как хочется верить в моё исцеление…
Год начался! —
Кто меня ждёт впереди?!

Если и ты…
…то ты станешь последней страницей
недописанной книги чудесной любви….
Если и ты…
…жизнь стремительной птицей
упорхнёт в облака…
…и зови, не зови…
Если и ты…
…то кому теперь верить?
А не верить нельзя, ведь безверие – грех…

Если и ты…
…кто откроет последние двери,
за которыми радость и солнечный смех?

Если и ты…
…мне не скажешь простое «Люблю» —
то, какого же чёрта тебе эту песню пою?!

Мне беспечная зима —
будто вечная тюрьма.
Я дрожу от холода,
я схожу с ума…

Говорит мне Света:
– Скоро будет лето,
погоди немножко,
мой дурачок Серёжка!

Мне и жизнь недорога,
печь не греет ни фига…
А на чистый, снег искристый
я гляжу, как на врага!

Но упрямо Света
мне бубнит про лето…
– Скоро будет жарко!
Ей меня не жалко.

Вот уже прошёл апрель,
да не кончилась метель.
Мне весёлый месяц август
стелет снежную постель…

– Ну и что?! – мне Света.
– Задержалось Лето.
Милый, ради бога,
потерпи немного…

Я прождал немало дней,
с каждым днём все холодней.
Понял я, что холодно
не от стужи мне…

– Подари мне, Света,
хоть часочек лета,
я озяб немножко —
твой дурачок Серёжка!

Из слёз и разбитого счастья,
не веря в свой труд кропотливый,
по капелькам, по крупинкам
я дивную чашу сложил.
Наполнил её недозрелым вином
и дале не знаю, как быть:
испить эту чашу до самого дна
иль грохнуть о каменный пол?
Я вновь опьянел от надежды;
О! хрупкое сердце моё,
в какие ты руки стремишься?
Опомнись! А вдруг это враг?!

Спи спокойно – тревожить не буду
без того беспокойный твой сон…

Спи, родная, а потоскую,
потому что никак не забуду,
что давно разлюбил я другую —
а сегодня я снова влюблён!

Спи спокойно – я больше не буду,
так вздыхать, хотя сердце болит…

Спи, и тоже глаза я закрою;
спи, и, может быть, даже забуду;
что давно я был ранен другою —
а сегодня тобою убит!

Напрасно пробую заснуть,
вот и ко мне пришла некстати
неутихающая грусть —
скорбь по любви, что я утратил…

Напрасно пробую забыть,
и оправдать себя пытаюсь.
Забытый всеми следопыт
в людской пустыне подвизаюсь.

А ты – любви моей предлог —
зачем-то строишь планы мести…
Как хорошо, что я – не Бог,
что скорбь пройдёт со мною вместе!

Люди строят дома, чтобы жить;
корабли, чтобы по морю плыть;
бани рубят, чтоб кости попарить;
казематы, чтоб пыл охладить…
Но, а я тунеядец и мот:
строю, строю себе эшафот,
строю, строю, а ради чего?
Чтоб однажды взойти на него.