Максим Сычев - Стажировка

Теперь главное вести себя сдержанно, чтобы не спугнуть. Плетнев заступил на дежурство, с остальными ментами у меня тесных отношений не было – можно играть в полную силу. Сека – такая игра, в которой очень нужна удача. Видь ты хоть все карты насквозь, но, если тебе не сдают выигрышные комбинации, на одном блефе далеко не уедешь. У меня ситуация пока терпимая, а вот Боб ушел в минус. Очень некстати. С учетом того, что на кону стоят наши последние деньги. НЗ! Наконец-то он взял банк, сейчас мы увидим знаменитые загребущие толстые пальчики. Выявился везунчик среди студентов, к нему уже перекочевало больше половины денег всех игроков. Неужели он мой «коллега» или вообще колода крапленая? Я пристально понаблюдал за ним несколько раздач. Нет, рубахи не пасет – реально «везунчик». Ничего, мы это сейчас поправим.

И вот, наконец-то раздача, которая делает игру. По «рубашкам» вижу, у меня три лба (три туза) – максимальная комбинация, 33 очка. И я сижу первым, после сдающего. А последний туз и джокер у «везунчика». Для игры даже две эти карты неплохая комбинация, а если ещё и третья карта одной масти с тузом, то 32! На одно очко меньше, чем у меня. Это как стритфлэш и флэшрояль в покере. Иду «втёмную». Это значит, что я делаю ставку, не глядя в свои карты, наудачу. Теперь все, кто хочет продолжить розыгрыш должны делать двойную ставку. И так каждый круг. Федя все понимает без слов и поддерживает. Чем больше человек участвует в розыгрыше, тем больше банк, тем труднее от него отказаться. А сейчас это самое главное – зацепить. «Везунчик» удваивает! Значит все-таки 32. Делаем ставки ещё пару кругов. Всё. Банк солидный, дальше смысла «темнить» нет. Теперь всё будет зависеть от моей актерской игры. Надо максимально выразительно изобразить сомнение. Типа карта не очень, а банк внушительный – жалко сбрасывать. Беру в руки карты и начинаю спектакль. Покривлявшись минуту, иду ва-банк! Боб скидывает карты. Теперь у «везунчика» два выхода: или также скинуть карты и тогда я выиграю, или поставить на кон все, нажитое непосильным трудом. Он ставит всё! Вскрываемся. Сейчас начнётся моё любимое: «Да как так-то? Две максимальных комбинации, да ещё и „втёмную“! Так не бывает!» Бывает, всё бывает. Только надо подождать.

Я сгребаю к себе практически всю наличность, участвующую в игре. Как правило, после такого розыгрыша игра прекращается. Так и произошло. Ну что же, поместье чужое мы, конечно, не отжали, но на новый ящик «Арагви» заработали. Пора и честь знать. Провожали нас уже не так радостно, как встречали. Но юристов можно понять. Лисичкина даже не вышла! Заточка!

Ага! Щас! Десять ящиков «Арагви»! Магазин на автовокзале не имел в своём ассортименте вообще никаких коньяков. Только сомнительного вида жидкость в мягкой пластиковой бутылке под названием водка «Белый орел». Взяли пару штук, не ехать же совсем с пустыми руками…

…А в деревне Гадюкино идут дожди. В Петровск мы приехали уже после заката солнца. Местный вокзальный «сусанин» указал нам направление в сторону военного городка «напрямки». «Прямки» проходили через огромный пустырь по узкой глиняной тропинке. Как и все уважающие себя пятикурсники, военную форму мы везли в сумках, а одеты были по последнему слову питерской моды. В том сезоне в Санкт-Петербурге в моде были: легкие саламандровские туфли «инспектор» с мелкими дырочками по всей поверхности, брюки-слаксы, турецкие шелковые рубашки и короткие кожаные куртки. Петровская погода смеялась над столичной модой. Прям ржала в голос! Туфли после каждого шага в очередную лужу выпускали вверх фонтанчики из каждой дырки, как перевернутый дуршлаг. Брюки промокли до самого пояса и только куртки, сшитые из качественной кожи подкладок армейских сапог, чудом сохраняли сухость корпуса. А огоньки все так же далеко, как и в начале пути. Мы с Федей продумывали страшный план, как завтра утром заполним сразу весь дневник стажировки и сбежим из этого гиблого места! Потому что тут жить нельзя! Боб пару раз срывался на рыдания. Я пытался его успокоить:

– Не дрейф, Федя. Люди и в космосе живут.

– Да лучше в космосе! Там хоть кормят из тюбиков и зарплата хорошая… наверное, – ответил пессимистически настроенный Борисыч.

Спустя час мытарств мы-таки дошли до военного городка. Огромный забор с огромными дырами! Заходи, кто хочешь, бери, что хочешь. Значит нечего брать! Мы спросили у первого попавшегося военного, где находится медицинский пункт ОБАТО (Отдельный батальон аэродромно-технического обеспечения). Он показал. Лазарет представлял из себя довольно обшарпанное двухэтажное здание, обильно обсаженное зеленью. «И было душно в ущелье тёмном и пахло гнилью». Единственный больной, находящийся на лечении, приветливо улыбнулся нам. Он сидел на почти сухой ступеньке лазарета, посасывал беломорину, и всем своим видом показывал, как он сильно страдает. От него вкусно пахло спиртом.