Алексей Евстафьев - Страшные сказки

– Это что ж такое за безобразие? – покойница-то у своего возлюбленного спрашивает, а смотрит хорошенько: тот весь язвами зарисовался с ног до головы и гной из глаз взялся источать!.. Нет, не такого молодца она себе в мужья желала!..

И догадалась тут наша покойница, что всё не так происходит, как она сперва подумала про себя. Догадалась, что все люди вокруг неё мертвы, а она одна и есть самая живая, настоящая. Сообразила, что теперь эти мертвецы хотят её душу погубить и тоже в свой мертвячий хоровод загрести. Догадалась, что бесы над ейным сознанием беспричинно измывались до сих пор.

– Ну, – говорит. – а в эти игры я играть не расположена!..

И принялась все свечки с подсвечников на пол скидывать да об стены швырять. Церковь-то наша издавна деревянной строилась, а потому загорелась быстро. Вспыхнула зараз. Девица едва успела на свет выскочить и убедиться в том, что никогда она не помирала, а злые бесы над ней по-всякому измывались. Как только церковь-то сгорела, так сразу вой по всей земле поволокся на пять лет, а после чего солнце тучи поразогнало, освятило грешную землю и живых людей откуда-то из своих запасов на волю повыпускало. Много всяких разных хороших людей в наши края прибыло: на ком хочешь – на том скорее и женись!.. Все живы-здоровы.

Тут девица и отыскала себе возлюбленного паренька, на себе женила. Зажили они мирком да ладком. Только по ночам под тускло-лунный свет девку выть подымало с постели, да она терпела. Не выла.

Жили были мужик да баба. Жили не скучно, только детей у них не было, а детей иметь очень хотелось. Вот баба и пошла к колдуну, а колдун дал ей два корешка и изрёк: съешь эти корешки ровно в полночь, запей водицей из речного омута, и тогда станешь беременна. Баба взяла корешки и отправилась восвояси.

Вот когда полночь настала, она корешки быстренько съела, водой из омута запила и стала ждать, чего будет. «Лишь бы, – думает. – не родилось у меня дитятко подпорченное.» В наших уездных местностях так повелось с недавних пор, что ребятишки какие-то подпорченные рожаются. Неудовлетворительные, в смысле умственных способностей. Ни к какому полезному делу в хозяйстве не приспособленные. День-деньской сидят на крылечке, ногами дрыгают да проклинают судьбу-злодейку.

– Этаких-то дармоедов нам даром не надо. – баба говорит. – А вот, как нарожу хорошенького пацанёнка, так грамоте его обучу, костюм городской выправлю и отправлю на службу в администрацию сельсовета.

Ну, и прошло затем несколько дней, ничего с бабой не случилось, и она уж вздумала пойти к колдуну, чтоб взбучки дать.

А тут мужику понадобилось ехать в город, и баба осталась в доме одна. Наступил вечер. Легла баба на печь, зевнула в урочный час, дабы шибче сон на неё навалился со всех концов. А сна и нет почему-то. Час прошёл, другой, а нет сна.

«Что такое?» – думает. И на другой бок перевернулась, подушку кулаком умяла, зевнула эдак, что кости внутрях затряслись, а заснуть не может.

– Это, – говорит. – вестимо оттого, что я солёненького на ужин объелась. Сама знаю, что солёное кушать на ночь вредно, да ничего с собой поделать не могу. Мне бы, – говорит. – в подобных вопросах надо научиться держать себя в руках. Блюсти режим и всё такое.

И вот, прямо с завтрашнего дня, наказала себе учиться сдержанности, а пока решила поднапрячься духом и уснуть. Валерьянки там какой-то выпила. Возможно, тоже практически колдовской. Но не заснула, а заколобродила на грани апоплексического помешательства.

И вот, прямо в полночь, родился у ней ребёнок. Тихенький такой мальчонка родился, слегка глазиком косоватый – но уж тут бабе выбирать не приходится, бери чего дают. Она быстренько спеленала его и положила к себе на колени. Баюкает.

– Киска, брысь да киска, брысь! – поёт. – На дорожку не ложись! Наш Ванюшенька пойдёт – через киску упадёт!..

Ребёнок попервоначалу-то внимательно слушал, что ему баба поёт, а потом завозился в пелёнках, глазиком задёргал – видно, на шалопутную киску плохую думку завёл. «Да ладно, – думает баба. – у нас всё равно кошек нет. Потискать-то толком и некого.» Тут другая беда приключилась: кормить дитятко чем-то надо, а у бабы в грудях пусто. И молоко ещё с утра закончилось.

– Ну, – говорит. – ты спи пока маленький, а я буду думу думать, как тебя накормить и напоить.

– Мамаша! – тут ей чей-то голос слышится. – Я не знаю, о чём ты там думать собралась, а я есть хочу!.. Не дашь мне есть, так я тебя съем.