Мария Никитина - Все о челюсти и не только…

– А интересно, – сказала Вика, – бывают люди, которые нормально себя чувствуют после наркоза?

– Думаю, бывают, – ответила я, – ведь многое зависит от препарата, от индивидуальных особенностей человека и, конечно…, – я сделала паузу и улыбнулась, – чтобы не было передоза. Но основная масса людей не очень хорошо его переносит. Вот расскажу вам случай, который произошел в Московской глазной клинике с пятилетней девочкой. Девочка лежала на каталке, к ней подошел молодой хирург и спросил: «Тебя как зовут?»

– Лена, – ответила девочка.

– А сколько тебе лет?

– 25, – сказала она, даже не моргнув.

Хирург улыбнулся.

– А замуж за меня пойдешь?

– Пойду, – ответила Лена.

– Ну, пойдем, – и каталку покатили в операционную. Когда после операции она стала приходить в себя, то первое что сказала, было: «Не хочу больше замуж!»

Девчонки засмеялись. Еще какое-то время мы делились впечатлениями.

– Меня провожало два врача после операции, – сказала Аня.

– А ее, – имея в виду меня, сказала Вика, – они все провожали.

– А что это они тебя все провожали? – с легкой завистью спросила Аня.

Я молчала и многозначительно строила глазки, чтобы раззадорить их. Когда мне показалось, что накал страстей достиг своего апогея, то спокойно сказала: «Девчонки расслабьтесь. Меня они провожали все вместе потому, что это была последняя операция на сегодня, и они все шли на обед».

Раздался дружный смех.

Когда я увидела себя в зеркало на следующий день, честно скажу, большой радости не испытала, и задумчиво произнесла: «Обезобразили девку». Мои добрые девчонки стали меня успокаивать и говорить, что отек скоро пройдет. Пришел зав. отделением с обходом. Бывало, что на обход вместе с ним приходило три врача и две медсестры. Молодая смена набиралась опыта, ассистируя во время операций и наблюдая за работой врачей-стажистов в отделении. В этот раз его сопровождали опытный врач и медсестра. Каждому пациенту он давал рекомендации. Подойдя к Вике, доктор осторожно пощупал разрез, ей несколько дней назад экстренно вскрывали флегмону.

– Ай, – сказала она.

– Что, больно?

– Немного.

– Продолжаем делать перевязки, антибиотик заканчиваем, – сказал он, обращаясь к медсестре.

Она кивнула и какое-то время продолжала очень внимательно на него смотреть, будто боялась что-нибудь пропустить.

– Ну, как дела? – обратился он к Ане.

– Нормально, – кисло сказала она, – но температура, бывает, иногда до 36,9 поднимается, – а затем продолжила,– Николай Анатольевич, скажите, а когда мне зуб удаляли, там было воспаление? А то у меня температура была 39,5.

– Мы его из гноя достали. Зуб был сложный, глубоко врос… Ну что, курс антибиотика мы закончили, болей нет, состояние нормализовалось. Готовьтесь завтра на выписку.

– Как я выйду на работу? Замерзну там и все.

Он с жалостью посмотрел на нее.

– Мерзнуть нельзя. Где Вы работаете? В офисе?

– Нет. На складе.

– Мы не закроем Вам больничный и напишем, чтобы в Вашей поликлинике продлили. Будете наблюдаться по месту жительства.

Затем, обратившись к сопровождающему врачу, сказал: «Николай Николаевич, Ивановой не закрывайте». Доктор кивнул.

– Спасибо, – сказала Аня.

Очередь дошла до меня.

– А ее помнишь? – спросил он Николая Николаевича, глядя на меня.

– Помню-помню, – ответил тот, видимо вспоминая момент, когда они решали, стоит меня оперировать или нет. Тогда, разглядывая мой снимок, каждый из них высказывал свое мнение. Николай Николаевич, вооружившись авторучкой, показывал на затемненный участок: «Вероятно, там внутри есть секвестр», – сказал он.

– Возможно… надо делать ревизию челюсти, – ответил Николай Анатольевич.

Николай Николаевич согласился. Зав. отделением повернулся ко мне: «Мы сделаем Вам ревизию челюсти. Не бойтесь, сверху ничего резать не будем, все изнутри. Поднимем слизистую и будем смотреть кость».

Воображение у меня заработало, и, в красках представив нарисованную передо мной картину, я спросила.

– А она потом прилипнет?

– Кто? – не понял врач.

– Слизистая…

– Прилипнет, прилипнет, – успокоительно заверил он.

Николай Анатольевич и Николай Николаевич всегда внимательно изучали истории болезни пациентов, готовясь к операциям. Они с математической точностью старались просчитать каждый случай, и если не были уверены в улучшении, то говорили: «Операция не даст улучшения, поэтому нет смысла ее делать». Пациент, как правило, не скрывал чувства радости. Это люди, увлеченные своей работой и не мыслящие себя вне челюстно-лицевой хирургии.