Елена Кисель - Боги

Логичным выходом было бы тут же укоротить Зевсу… волю, но пыл в Деметре несколько погорел, да и Зевс все-таки верховный бог (да и Гера за мужа на ленточки порвет…). Словом, вместо того, чтобы страшно мстить Зевсу, Деметра спустилась на землю и начала страшно мстить всем подряд. В Элладе вдруг сделалась осень, а потом и зима, а поскольку у греков не было ни супермаркетов, ни центрального отопления, то и помирали они прямо тысячами. Деметра от этого еще больше грустила, а Аид под землей, стараясь охмурить Кору, хмыкал и замечал, что жильцов что-то у него в царстве прибавилось, аж прописывать всех не успевает.

Так вот, мстя своей страшной мстёй всему живому, Деметра добрела до города Элевсин и с какого-то перепугу нанялась домработницей к местному царю и нянькой – к его маленькому сыну. Видимо, материнское чувство взыграло не на шутку, потому что богиня плодородия решила дать мальчику бессмертие. А для этого дышала на него, натирала амброзией и – ни много ни мало – совала по ночам в пылающую печку, видимо, для закалки. Жене царя, которая как-то своего сына увидела в огне, такое зрелище исключительно не понравилось. Деметра плюнула, обозвала жену дурой, уволилась без выплаты страховки и пошла себе дальше – страшно мстить всем окружающим.

Правда, тут ее перехватили и препроводили на Олимп, где Зевс самолично накапал успокаивающего нектара в кубок, и сказал, что вернет уже дочку, только хватит народ на земле мочить, а то ведь – эва как, ску-учно… Все помирают и помирают, ни войн, ни жертвоприношений, ни любовных историй с веселым мочиловом – можно сказать, любимый сериал отняли.

Словом, очень скоро к Аиду заявился Гермес, который развел руками и сказал, что, мол, конечно, неудобно получается, но не мог бы ты вернуть свою жену маме, а то мама очень соскучилась?!

Краткий и непечатный ответ Владыки Мертвых аэды обычно перевирают так: «Но Аид не захотел расставаться с невестой (или, может, с молодой женой…)». С невестой, радостно кивнем мы. Конечно – с невестой. Развращенные нравы античности – фигня, и все эти месяцы Аид просто пел Коре серенады и иногда позволял себе чмокнуть ее в щечку.

Кстати, к тому времени до Аида основательно дошло, что родословную невесты таки надо учитывать. Факт есть факт: все это время молодая жена в новом мире держалась как партизан, объявила голодовку, ревела, как испорченный водопроводный кран и вообще, всячески не хотела оценивать ухаживания! В общем, чтобы стерпеться и слюбиться, нужно было еще лет сто, а тут – забирают из-под носа…

Но Аид не растерялся и тут и (опять по неверным мифологическим сведениям) «дал юной богине хитростью вкусить несколько зерен граната». Зная характер царя подземного мира, можно предположить, что кормление гранатом происходило не в духе «Бременских музыкантов» («Состояние у тебя истерическое, скушай, женушка, зерно диетическое…»). И даже не в духе Земфиры («Хочешь сладких апельсинов?»). Не-ет, зная характер Аида – он это сделал одним из способов:

А) приказал Коре не есть граната. Поскольку за время заключения у дочери Деметры выработалась привычка противоречить Аиду просто во всем – она накинулась на гранаты с такой жадностью, что чуть оттащили…

Б) невидимкой дождался, пока Кора откроет рот при вести о том, что возвращается к маме… и «трехочковый бросок с другого края площадки проведен блестяще!»

В) «Я сказал – отдраить люк!! Геката, держи ей челюсть! Геката, держи ей челюсть внимательнее, она меня за пальцы кусанула!» – «А это можно считать вкушением «пищи мертвых»?!» – «Геката, заткнись, я как раз ей гранат в горло пихаю! Уфф! Запихал! Теперь, Геката, челюсть ей подвигай вверх-вниз…»

После кормления изрядно удивленная Кора была на колеснице самого Аида доставлена к матери. И только потом и до нее, и до матери донесли главный сюрприз: если уж ты наелся в мире мертвых атрибутивного плода Владыки этого самого мира… то теперь ты ему принадлежишь! Оригинальный способ легализовать брак, что и говорить.

Деметра собралась было повторно воплощать великую мстю и громить Олимп, но Зевс успел предупредить это ненавязчивое желание сообщением, что, так и быть, пусть Кора проводит треть года (четыре месяца) с мужем, а две трети (восемь месяцев) – с мамой.

На свадебке, которая за этим последовала, Деметра выглядела вполне себе весело, Аид – привычно мрачно, Кора – озадаченно. Может быть, потому, что ей вместе с мелочными дарами, вроде острова Сицилия, преподнесли новое имя – Персефона.