Елена Кисель - Боги

– Нема дурных!

Толерантность титанского племени могла привести в отчаяние даже терпеливую Землю. Она начала уже было подумывать, а провернуть ли переворот в одиночку – когда Крон, Повелитель Времени дал маме желанный ответ:

– Скинуть старого тирана? Да не вопрос!

Основная закавыка была в оружии, ибо с голыми руками на Небо не попрешь. Но Гея и тут не растерялась и быстренько выплавила из своих же недр адамантовый серп. Цапнув волшебное средство, благодарный сын отправился к папе Урану и единым махом отрубил ему то, что Гея полагала порченым. После чего отрубленную часть покромсал и выкинул, куда придется.

Видя такую зверскую расправу над любимым органом, Уран ко всему потерял еще и голос, ушел в вечную скорбь и несознанку и больше в дела мироздания не совался, фактически оставив трон сыну. Крон, Повелитель Времени, на трон уселся, и… разумеется, все преспокойно приняли и такое положение дел тоже.

Впрочем, Нюкта-Ночь, которая ранее в дела властные не мешалась, почему-то решила выразить свой протест. Она нарожала целую кучу ужасных существ, как-то: Таната-смерть, Ату-обман, Немезиду-возмездие, Эриний, Кер и тому подобное.

Посмотрев на мир, в котором начали царить раздрай и жалобные вопли, Нюкта смачно подытожила:

– Так вам и надо, – непонятно кого имея в виду. После чего удалилась фланирующей походкой, оставив нового царя вселенной Крона расхлебывать кашу.

Крон расхлебыванием не особенно озаботился. Нежась в своем дворце, построенном на горе Олимп, он мечтательно бормотал:

– Х-хе, ловко я уделал папашку, а? Почтительный сынок, да. И правильно сделал – дорогу молодым. Дети вообще не должны уступать отцам-тиранам, верно говорю?

– Глаголешь истину, милый супруг, – мило улыбнулась ему жена, титанида Рея. – Кстати, я совсем забыла тебе сказать: скоро у нас будет маленький!

Крон резко перестал быть мечтательным. Не по делу вспомнилось, что мир, кроме смерти и обмана явилось еще и возмездие… «Ну, я же не тиран?» – робко подумал Повелитель Времени, посмотрел с Олимпа на свои владения, зажатые в кулаке, и почувствовал вдруг, что совсем, совсем не хочет иметь детей. Никогда!

Поскольку о средствах контрацепции в те времена тоже не было слышно, а ограничивать свою супружескую жизнь Крон не желал – напрашивался вопрос: что делать с потомством? Все время до рождения своего ребенка он прилежно перебирал варианты.

– Запихать, откуда появились? Хм, а получится? Рея – не Гея, и вообще, если вспомнить, чем там с Геей закончилось… Эх, а Циклопов с Гекатонхейрами я так и не освободил… хотя пусть и сидят себе в Тартаре. О, а может – в Тартар? А-а, еще перезнакомятся там со всеми и вылезут… Ух, что ж мне их есть, что ли? Хотя…

Просияв от внезапной идеи, Крон устроился под приятным солнышком с чесночком, приправами, хлебцем и вином и приказал, облизываясь:

– А подать-ка мне моего наследника!

Легенды молчат о том, как Крон проглатывал своего первенца. Да и остальных своих детей тоже.

Можно только предположить, что в первый раз с непривычки Повелителю Времени такое далось трудновато, а потому до дворцовой челяди, рабов и просто прихлебателей время от времени доносились комментарии, вроде:

– А можно его хотя бы не прожевывать? – голос Реи.

– Кхе! В горле… в горле застрял! – с натяжкой голос Крона.

– Ты запей… запей, чтобы прошло! – голос Реи.

– Цеп… цепляется… ногами сучит… зараза! – с очень большой натяжкой голос Крона.

– Его протолкнуть надо, а то ты подавишься… ты хлебом… хлебом!

Звук мощного глотка. Глухая отрыжка. Раздумчивый голос (кажется, даже уже совсем не Крона).

– Кажись, у меня изжога от этого паршивца.

И сочувственный вздох Реи:

– Ну, он у меня был какой-то мрачненький…

Как бы то ни было, с остальными детьми вышло попроще:

– Дорогой, у меня девочка!

– А-а, пойдет под перчик!

– У нас опять девочка!

– Под финики!

– И опять девочка!

– Будет в сметанном соусе!

– Э-э… мальчик…

– Замочить в виноградном уксусе и посыпать розмарином!

Спустя какое-то время по животу Крона, аукаясь, гуляла довольно разношерстная компания. Компания знакомилась, ссорилась (обозначая перспективу на будущее) и со скуки выясняла, кто попал в живот Крона раньше.

– Я мужик, меня глотали первым! – голосил боевитый Посейдон, изображая, как его глотали (в лицах) и почему-то очень негодуя на розмарин и уксус.

– Как же, первым! – визжала чувствительная Деметра. – Не помнишь, как мы с Герой тебя откачивали! Ты еще лошадью себя вообразил – все орал: я, мол, Черногривый…