Людмила Гущина - Чертова дюжина страшилок

Морды пришлось кривить всем через день-два. В палату вошли двое верзил-санитаров. Взяли бабульку в платочке в охапку, свернули матрац, вытащили кровать. Бабка выла и кусалась. Платочек упал. Она была абсолютно лысая, без бровей и ресниц.

Лечащий врач, молодой и зелёный, нам с грустью объявил, что у божьего одуванчика оказался давний многолетний сифилис в запущенной форме. Подарок от бравого и давно помершего мужа-егеря. И нам, и медицинскому персоналу, и даже ему, несчастному, прописано профилактическое лечение.

Стоит ли говорить, что эту беременность никто из «осчастливленных» в нашей палате не доходил. Да ещё и на учёт бывших беременных поставили как потенциальных сифилитиков.

А медсестра Анфиса ещё долго продолжала работать. Конечно, никто даже не извинился, не огорчился и не посочувствовал. Моя медицина меня бережёт. И среди медицинского персонала ещё долго ходила присказка: «Ну что, беременные, где колет, режет, щиплет?». Видимо, когда принимали клятву Гиппократа, эти медики проходили мимо.

Девочка родилась хрупкой и болезненной, но очень долгожданной. На помощь новоиспечённой маме вылетела бабушка. Самолёт приземлился в Чебоксарах. Погода зимняя, декабрьская, предновогодняя. Круговерть. Папа поехал встречать бабушку и тоже пропал в непогоде.

Девочка всё время плакала, маму почему-то не учили, что делать с родившейся болезненной малюткой. Только строго наказали кипятить пелёнки, в роддоме свирепствовал стафилококк. И вот мама, потная, несчастная, невыспавшаяся после каждого «пописа», бросалась кипятить, стирать, развешивать по квартире пелёнки. Потом гладила их с плачущим ребёнком на руках. Девочка уже даже не плакала, а истошно выла на одной ноте.

И вдруг всё разом смолкло. Приехала бабушка, и мама с удивлением узнала, что грудничков тоже надо поить водой. И они настоящие люди, хотя и маленькие. Что после каждого «пописа» пелёнки кипятить необязательно, а стоит лечь и как следует выспаться, пока малышка задремала. Не надо закрашивать йодом родничок на голове ребёнка, не надо следовать дурным советам некомпетентной медсестры. Всё встало на свои места.

А когда бабушка уехала, снова возникли проблемы.

Под Новый год у девочки начался жар. Мама бросилась к соседям за помощью. Они единственные в подъезде имели телефон. В соседской квартире проживала известный корреспондент, гуру радиоэфира.

— Умоляю, у малышки сорок. Пожалуйста, дайте мне вызвать скорую!

— Для меня жизнь радиожурнала важнее жизни вашего ребёнка. Пока не закончу диктовать, не подходите. А лучше вообще больше не приходите. Не до вас! Моя работа нужна каждому советскому человеку, в том числе и вам. Всего хорошего!

Сегодня проходила мимо дома, в котором несколько лет прожила бок о бок с известным корреспондентом. Дорогу преградила похоронная процессия. Гримаса судьбы, но хоронили именно её. Венки, цветы, прощальные речи. Говорили о её человеколюбии, о бесценном вкладе и т. д.

«И память, которая, как луч света, озаряет и наполняет наши сердца, живёт во всём: в маленьких радостях, в буднях и выходных, в звонком смехе ребёнка, в улыбающихся глазах мамы. И эта память у каждого человека своя».

Да, память, безусловно, у каждого человека своя. Спи спокойно, вечная тебе память. А вклад, наверное, был. Бесценный.

Девочка доросла до трёх лет. Заболела. Новый детский педиатр при очередном посещении поинтересовалась у мамы: «Сколько у вас детей? Двое? Погодки? Ну, ничего, не страшно. Хоть один да останется. Раньше по десять детей в семье умирало, и ничего».

Девочка выжила всем назло. Где ты теперь, добрый терапевт? Есть ли у тебя дети?

Материнские страхи превращаются в психоз. Дочку положили в детскую больницу на обследование. Карантин. Ни свиданий, ни передач, ни информации, ни встреч с врачом. Проснулась ночью от крика дочери, от громкого рвущего душу плача. Но она же в больнице. За окном минус тридцать. Бегом в больницу. Коробка конфет и пачка чая открыла двери палаты.

— Ой, вы знаете, приключилась смешная история. Вашу дочку положили в палату к старшим девочкам. Они играли в дочки-матери. Её раздели, вещи постирали. И забыли про нее до утра. Она всю ночь пролежала раздетая возле окна, и теперь у неё пневмония.