Феликс Кривин - Тюрьма имени свободы

Но от этого, сэр, оно не стало более человеческим. Ничто есть ничто, в нем всегда нечеловеческого больше, чем человеческого, хотя в чем-то оно человеческому не чуждо.

Сэр, по принципу стада можно построить сносную жизнь только для пастухов, чтобы остальных свободно доить и стричь, и даже резать, удовлетворяя свои потребности. И при этом говорить стаду: ваши дети будут жить лучше вас. Ваши внуки будут жить лучше вас. Как будто их не будут доить и стричь, а также резать, когда возникнет потребность.

Это была дьявольская выдумка — подсунуть людям вместо настоящего будущее, чтобы они работали в настоящем, а за работу получали в будущем. В светлом будущем, где кому-то будет светло, но кому именно — из нашей темноты не видно.

Первопроходцам уже и теперь светло. Они называются первопроходцами будущего, но светло им жить уже в настоящем. Где работал первопроходец Вышинский в голодные двадцатые годы? Начальником распределительного отдела Наркомпрода. Продукты распределял. А в тридцатые годы он уже жизни распределял: у кого отобрать, а кому пока оставить.

Эссе, сэр! Первопроходцы всегда стремились закрепить за собой власть, потому что власть кормит намного лучше, чем работа. Особенно когда работой ничего заработать нельзя — как при нашем развитом социализме и эмбриональном капитализме. Пройдут первопроходцы — самое лучшее съедят, за ними среднепроходцы подъедят, а заднепроходцам уже ничего не достается. И тогда заднепроходцы, разочаровавшись в светлом будущем, начинают требовать, чтобы им вернули их прошлое, которое отсюда выглядит намного светлей.

Но первопроходцы устремлены в будущее. Среди них и прежние пастухи, и новые, которые еще недавно были баранами. И все они выступают от имени стада как его полномочные представители. От имени стада они режут, доят и стригут, от имени стада превращают цветущую землю в пустыню. Зачем им пустыня? Сэр, это совсем нетрудно понять. Им нужно, чтобы голоса вопиющих в пустыне стали голосами их избирателей.

Путь человека результата начинается в том блаженном возрасте, когда он вырастает, как цветок, из горшка, и мама нетерпеливо спрашивает: «Ты уже?»

Он уже, сэр. На данном горшке он уже, но впереди у него множество других результатов.

Потому что он — человек результата. В школе он узнает, что Иван Грозный был изверг и злодей, но по результатам хороший человек, потому что он укрепил и расширил наше государство.

А декабристы, люди сами по себе хорошие, результата дать не смогли, потому что были страшно далеки от народа.

Эссе, сэр! Мы — люди результата. Дорога к нему длинная, финиша не видно, но он где-то есть. Когда-нибудь мы к нему придем, прибежим — пусть не мы, а те, что бегут за нами. Наши дети, наши внуки. Никто в мире уже не хочет бежать по нашей дороге, а мы бежим, мы умеем только бежать.

Но результат убегает от нас быстрей, чем мы к нему! приближаемся. Он бежит так быстро, что прибегает к нам с другой стороны и теперь не убегает, а за нами гонится.

Мы оглядываемся и приходим в ужас: Боже, какой результат! Морда страшная, злая, голодная, готовая все проглотить, на своем пути.

Эссе, сэр, проба пера! И этот результат мы столько лет догоняли! Неужели мы только для того его догоняли, чтоб теперь так позорно, так панически от него убегать?

С преступниками, сэр, надо поступать с той же строгостью, что и с остальными гражданами государства, поскольку все граждане должны иметь с преступниками равные права.

Обчистил, допустим, вор квартиру, выбирается из окна, а под окном его дожидается налоговый инспектор. Оценивает украденное, выписывает квитанцию — сколько нужно внести в пользу государства. Украл на сто тысяч — девяносто девять отдай государству, а тысячу можешь оставить себе. Вынул у прохожего тысячу из кармана — девятьсот девяносто отдай государству, а на твою десятку оно не станет претендовать.

Частично это уже делается: украденное у частного лица конфискуется в пользу государства.

Можно и для пострадавших ввести налог на украденную стоимость. Для государства это будет добавочная стоимость — плюс к той добавочной, которую оно получает с продаж.

Эссе, сэр! Надо, чтобы преступник не мог сделать шагу без налогового инспектора, чтобы на всех углах, вместо милиционеров, стояли налоговые инспектора. Надо так придавить преступников налогами, чтоб им невыгодно было воровать. Точно так же, как мы придавили остальное производство.