Стивен Фрай - Троя. Величайшее предание в пересказе

Гекатомба – жертвоприношение сотни голов скота. Согласно некоторым источникам, Менелай пообещал Афродите, что в благодарность за выигрыш Елены в жеребьевке предложит богине гекатомбу, но в дальнейшей кутерьме позабыл про это. Ее гнев в ответ на такое оскорбление – причина, почему Афродита выбрала Елену как награду Парису, когда судил он богинь на Иде.

Эвдор был сыном Гермеса. Царевич Феникс правил Долопией, царством, подчиненным Фтии, и отвечал за воспитание Ахилла, когда тот перебрался из пещеры Хирона во Фтию. Он был у Ахилла вторым любимцем после Патрокла.

Это правда. Бог Гермес заметил, как Полимела танцует для Артемиды, и зачаровался ее изяществом и красотой. Эвдор родился от их союза. Артемиде утрата служительницы пришлась не по нраву. Не будь Эвдор под защитой Гермеса, она бы наверняка убила отпрыска Полимелы или превратила его во что-нибудь зверское.

Таковы слова, приписываемые ей Еврипидом в трагедии «Ифигения в Авлиде». Та пьеса и история жертвоприношения Ифигении легли в основу замечательного фильма Йоргоса Лантимоса «Убийство священного оленя» с Колином Фарреллом и Николь Кидман. [В рус. пер. «Ифигении в Авлиде», цит. по пер. И. Анненского, явление XII: «Погоди… еще, родная… если я угодна в жертву / Артемиде, разве спорить мне с богиней подобает? / […] О, я готова… Это тело – дар отчизне. / Вы ж, аргосцы, после жертвы сройте Трою и сожгите, / Чтобы прах ее могильный стал надолго мне курганом: / Все мое в том прахе будет: брак и дети, честь и имя…» – Примеч. перев .]

Здесь и далее цит. по пер. Н. Гнедича. – Примеч. перев .

Пентеконтор – судно с пятьюдесятью гребцами. Впрочем, не на всех кораблях у Гомера было по столько людей на веслах. Некоторые суда – на двадцать гребцов; возможно, это корабли поменьше – или тридцать банок оставались пустыми. Например, в «Перечне» нам сообщают, что каждое судно в беотийском контингенте несло 120 человек, а это значит, что на борту находилось дополнительно 70 воинов не на веслах. Из «Одиссеи» нам известно, что итакийские корабли несли по пятьдесят человек каждый. Заниматься подсчетами – вполне потеха, если вы из таких людей, но, естественно, это ничего не доказывает. Нам довольно понимать, что флот был велик.

Например, по Аполлодору и Гигину, цифры выходят чуть меньшие. Большинство источников сходится на том, что общее число воинов получалось от 70 000 до 130 000.

Так обычно обозначали братьев Агамемнона и Менелая – это означает «сыновья Атрея». Благородные и царственные греки любили обращаться друг к другу в подобных понятиях.

См. «Герои», стр. 157.

У Софокла в его трагедии «Филоктет» дрова поджигает Пеант, отец Филоктета.

Действительно в столь многих, что поневоле задаешься вопросом, сколько ж там было стрел. Надо полагать, Геракл простоял на коленях возле Гидры, макая стрелы в ее кровь, часы, а то и дни напролет, если прикинуть, сколько урона эти стрелы в дальнейшем нанесли. Некоторые зануды-историки и брюзги-комментаторы предполагают, что греки имели обычай использовать смесь змеиного яда и экскрементов, чтобы стрелы и копья либо несли стремительную смерть, либо медленно и мучительно заражали раненого, и что Геракл, вероятно, отравлял свои стрелы много раз именно таким способом, а не полагался исключительно на свои запасы наконечников, отравленных кровью Гидры. Я предпочитаю верить в другое. Кровь Гидры впрямую связана с отцом ее, древним змееподобным хтоническим чудовищем ТИФОНОМ, сыном первородных Геи и Тартара, а значит, связана она и с Пифоном, змеем, сраженным юным богом Аполлоном (см. «Миф», стр. 137). Пифос, место истребления Пифона, позднее назвали Дельфами, а жрицы тамошнего оракула именовались пифиями. Тифон когда-то воевал с Зевсом за власть над космосом. Именно пифийский – или дельфийский – оракул велел сыну Зевса Гераклу совершить его подвиги. Ключевое предназначение Геракла состояло в спасении Олимпа и богов от уничтожения гигантами. Отравив свои стрелы кровью Тифонова чада Гидры (см. «Герои», стр. 89), Геракл сокрушил бесчисленных противников, и, по жестокой иронии, туника Несса тем же ядом обрекла самого Геракла на мучительную смерть. Судьба тех стрел, как нам предстоит увидеть, определила и ход Троянской войны. Вот к чему ведет нас этот сумбурный экскурс: змеящейся нитью яд Гидры вплетен в гобелен греческого мифа от начала и до конца. Горькая симметрия последнего применения того яда, завершившего Троянскую войну и опустившего занавес Олимпийской эпохи – богов, героев и всего остального, – наводит на мысль об уроборосе , змее, что пожирает свой же хвост. Тифон в конце концов отомстил за себя.