Сергей Танцура: Рубиновое сердце. Ироничный детектив

– Костик? – кашлянул через минуту домофон.

– Я, дядя Коля. Привет вам от отца, – условленной фразой ответил Костик.

– Большой привет? – поинтересовался домофон.

– Такой примерно, – сказал Костик и, подняв руку, продемонстрировал рубин. Вероника долго не хотела отдавать ему камень, пока Костик не убедил ее, что Меньшой работает только с эксклюзивным товаром и на что-нибудь другое может не клюнуть. Сам Костик обращался к Николаю Федоровичу всего два раза: с антикварным браслетом, снятым им с какой-то тёлки в «Жаре», и с тем самым, первым, рубином. Остальные цацки, добытые неправедным трудом, Костик сбывал через скупщиков попроще, которые сами предпочитали не связываться с раритетами – слишком уж заметными они были. Меньшов же такими предрассудками не страдал, специализируясь именно что на раритетах, и платил за них всегда настоящую цену. А вот куда, за сколько и кому он потом продавал эти раритеты сам, оставалось тайной за семью печатями. И эту тайну Костику сейчас и предстояло выяснить.

– Входи, – отозвался домофон, и магнитный замок щелкнул, открываясь. Костик задержал воздух, как перед прыжком в ледяную воду. И, потянув тяжелую стальную дверь на себя, вошёл…

Дверь в квартиру Меньшого открыл не сам Меньшой, как обычно, а незнакомый белобрысый паренёк лет двадцати в чёрной кожаной куртке и вытертых синих джинсах. На Костика он смотрел с непонятной усмешкой, кривившей его тонкие нервные губы, а в серых глазах стыл лёд, от которого у Костика по спине побежали мурашки. Несмотря на молодость и далеко не богатырскую стать, паренёк был опасен, и Костик, почуявший эту опасность, настороженно спросил:

– А где дядя Коля?

– Там, – мотнул головой себе за плечо паренёк и посторонился, освобождая дорогу. – Проходи… племянничек.

– Да нет, я лучше в другой раз… – осторожно попятился от двери Костик, не сводя глаз с рук белобрысого. Руки были белые, ухоженные – и пустые, но это ничуть не успокаивало, скорее наоборот. И потому Костик пропустил момент, когда позади него выросла массивная фигура и хриплый, словно сорванный голос произнёс:

– Сказано же – проходи. Вот и проходи, не задерживай.

Мощный толчок в спину проиллюстрировал эти слова наглядно, и Костик буквально влетел в квартиру, мимо усмешки белобрысого, ставшей ещё шире – и ещё неприятнее. Пропустив внутрь двухметрового, с такими широченными плечами, что ему пришлось повернуться чуть боком, качка, паренёк аккуратно прикрыл дверь и, повернувшись к Костику, протянул ему раскрытую ладонь.

– Давай свой «привет». Быстро!

Костик и не подумал брыкаться. Достав из кармана рубин, он безропотно вложил его в ладонь белобрысого и поспешно отступил вглубь коридора. Не обращая на него внимания, паренёк посмотрел сквозь камень на свет и удовлетворенно кивнул.

– Сойдёт.

Костик, который, отступая, оказался у раскрытой двери в зал, скосил на нее глаза и почувствовал, как у него засосало под ложечкой. В комнате царил полный бедлам: вся мебель была сдвинута со своих мест, ковры, картины, а кое-где и обои сорваны со стен, ящики комода и письменного стола выдернуты из ниш и разбросаны по полу вместе со своим содержимым. А посреди этого погрома в кресле со связанными за спиной руками неподвижно сидел хозяин квартиры, и лишь непримиримый блеск его правого глаза – левый совсем заплыл, превратившись в еле заметную щёлку на фоне огромного кровоподёека, наливавшегося уже пугающей чернотой – говорил о том, что Меньшой ещё жив.

– Что с ним делать будем? – просипел качок, отрывая Костика от созерцания и возвращая его на грешную землю… на которой, вполне могло статься, он доживал последние минуты.

– Пусть пока посидит вместе со своим «родственничком», – хмыкнул белобрысый. – А там будет видно.

Кивнув, качок молча шагнул вперёд – и что было сил врезал Костику поддых. А сил у качка, как выяснилось, было предостаточно. Переломившийся пополам Костик буквально завязался узлом вокруг его пудового кулака – и тут же взмыл под потолок коридора, чтобы через секунду свободного полёта с грохотом приземлиться на пол уже в зале, отбив колени, локти и лоб одновременно. Воздух, со свистом вылетевший из его лёгких после удара, теперь никак не желал возвращаться обратно, и, хватая его широко раскрытым ртом – с сомнительным успехом, однако, – Костик «поплыл». И даже не дёрнулся, когда присевший рядом с ним на корточки качок заломил ему руки за спину и начал деловито заматывать их серебристым скотчем. Закончив, он легко, как котёнка, поднял Костика за пояс брюк и, отнеся его поближе к Меньшому, кулем свалил к его ногам.