Григорий Саркисов: Маленькие люди. Коротко – о длинном

И выразительно пустил голубую табачную струю в такое же голубое небо.

Через час о Березкине шепталось все Учреждение.

– Представляете, оказывается, Березкин – Оттуда! – округлив глаза, рассказывала секретарша Людочка. И после паузы, которой позавидовали бы все старики МХАТа, добавляла зловещим шепотом:

– У него рука Там! Его прислал Сам…

Тут Лидочка называла фамилию, при одном упоминании которой сразу хотелось спеть государственный гимн. Особенно припев.

Учреждение гудело. Главный Начальник каждые полтора часа запирался с приближенными. А однажды из Главного Кабинета с криком «Откуда я знала?!» выскочила красная и заплаканная Елизавета Валериановна. Это случилось сразу после того, как любознательный кадровик Стукалов нашел двоих Березкиных в парламенте, трех – в полиции (двое служили, третий – сидел), одного – в Счетной палате, и еще одного – в журнале «Forbs». Этот, из журнала, значился в последних строчках, но, подсчитав число нулей в состоянии форбсовского Березкина, кадровик впал в кому, и пришлось вызывать «скорую».

Через день Березкина стали замечать в Коридоре Учреждения. При встрече ему пожимали руку даже Начальники Отделов, а секретарша Людочка срочно рассталась с бойфрендом Хачатуром Митрофановичем из Хозяйственного Управления, ибо Березкин оказался холостяком, и тут, как говорила Людочка, открывалось широкое поле.

Через неделю Березкина вызвали к Начальнику.

– Все, увольняют, – похолодел Березкин. – Не иначе, из-за мартовского отчета… Придется возвращаться в Козельск, к маме, в «хрущевку»…

– Что же это вы, братец ты мой, не заходите? – ласково пожурил Березкина Главный Начальник, встречая его в дверях Кабинета и усаживая на огромный мягкий диван. – Ведь ко мне, старику, всегда можно вот так, запросто, э-хе-хе…

До смерти перепуганный Березкин проблеял что-то вроде «да-а, с отчетом того… не того… я больше не буду…».

– Да забудьте вы про этот несчастный отчет! – махнул рукой Главный Начальник, другой рукой щедро подливая Березкину в кофе вкусный армянский коньяк «Наири». – Я вас почему позвал? Я вас потому позвал, братец ты мой, что мы вас в мои замы поставить хотим. Чтобы, значит, должность по человеку была, и человек – по должности, а то ведь нехорошо, знаете ли, такому ценному работнику прозябать в каком-то, хи-хи-хи, Подотделе Статистики! Это же мы не можем так разбрасываться ценными кадрами, правда? Особенно в такое время, когда… когда… ну, в общем, в такое время. Нет, не умеем мы еще с людьми, а надо… А если уметь надо, значит, надо уметь, чтобы иметь такие кадры, которые надо уметь иметь… Тут, братец ты мой, тонкая политика, и мы-то знаем, откуда ноги растут, а не то что в кустах… Потому что – Государство!..

Главный Начальник любовно посмотрел на Портрет Начальника Всех Начальников, привычным махом осушил рюмку, крякнул, и доверительно склонился к уху Березкина:

– Раньше-то мы в замы Елизавету Валериановну хотели, но после ее недосмотра с вами, – передумали. Не может она работать с кадрами, ох, не может… Да, машину с шофером вам уже выделили, но тут, сами понимаете, конец года, фонды подчистую выбраны, так что, пару месяцев, братец ты мой, придется поездить на «Ауди-8», а там что-нибудь придумаем… Ну, и оклад, конечно, сообразим, главбух в курсе… Что еще? Ага, вот, чуть не забыл, приемная у нас будет общая, ваш кабинет – напротив моего, и Людочка всегда в вашем… в нашем распоряжении. Ну, и я недалеко, так что, всегда милости прошу к руководящему шалашу, хи-хи-хи… А вы уж, братец ты мой, при случае, и про нас как-нибудь Там замолвите, а? Сами знаете, как хорошо мы работаем… эта… стараемся, так сказать, не жалея живота, в целях, значит, борьбы санкций наряду инновационного импортозамещения количества качества, которое… которого… Ну в общем, мы стараемся, а вы замолвите… Так замолвите?

– З-замолвлю, – выдавил из себя ошарашенный Березкин.

– Вот и ладненько! Нам теперь, братец ты мой, друг за дружку держаться надо, чай, одно дело делаем, чтобы, невзирая трудностей, иметь друг друга в делах, которые… которых… Ну, ты понял.

– Понял, – сказал Березкин.

…На следующее утро Березкин сидел в Большом Кабинете и долго смотрел на телефон. Наконец, поднял трубку, подержал в руке, словно взвешивая, набрал номер, и сказал уверенным баритоном:

– Елизавета Валериановна? Зайдите ко мне! Срочно!

Потом позвонил секретарше:

– Людмила, как придет Елизавета, скажи, чтобы в коридоре посидела, я пока занят… Когда освобожусь? Не знаю. Пусть ждет… Да, и еще. Пусть Стукалов принесет личное дело Пряткина. Нам тут шутники не нужны!