Григорий Саркисов - Реликвии Фолкора. Сказка Сказок

© Григорий Павлович Саркисов, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Злая буря стучала в ставни старой харчевни на окраине Бибранта. Снегом запорошило черные камни соседней пустоши, и замерзший вереск грустно кланялся ледяному ветру, дувшему с такой силой, что, казалось, сейчас взлетит в небо даже возвышающийся над городом королевский замок Даннотар. А здесь, в харчевне, было тепло и уютно. Весело потрескивали дрова в огромном камине, и хозяин, рыжебородый толстяк Гарир, едва успевал подливать в кружки постояльцев горячий вересковый эль. Много народу было в тот вечер в харчевне, – и рыбаки, и охотники, и ремесленники. В углу расположилась компания из трех щеголей. Сидели они тихо, больше слушали, чем говорили. Вскоре на них и внимание обращать перестали. Мало ли кто непогоду в старой харчевне пережидает.

– Да, погодка нынче – просто страх, – сказал, стукнув кружкой о дубовый стол, старик Вилберт. – Не иначе, сейчас на пустоши всякая нечисть резвится. Слышь, как ветер воет, это видать, ведьмаки балуют…

– Опять ты о ведьмаках, Вилберт! – вскинулся башмачник Аентус. – Языком мелешь, что твоя мельница! Нет там ничего, все это выдумки.

– Выдумки, говоришь? – усмехнулся старик. – А про волынщика Давина с Ардалской пустоши тоже выдумка?

– Что за волынщик Давин? – проворчал Аентус. – Не слыхал о таком.

– Ну, не слыхал, так слушай.

Вилберт отпил из кружки, прочистил горло, и начал свой рассказ.

– Давным-давно жил в наших краях парень по имени Давин. Больше всего на свете любил он музыку. На волынке играть научился, да только больше одной песенки так и не выучил. Называлась та песня «Черный бродяга». Во всей округе один Давин на волынке играл, и его часто приглашали на разные увеселения. И вот как-то возвращался он ночью из соседнего города, где играл на танцах. Уже к дому подходил, надо было ему только через Ардалскую пустошь перейти. А там темно, хоть глаз выколи. Чтобы веселее было добираться, заиграл Давин на своей волынке «Черного бродягу». И только заиграл, – откуда ни возьмись, человек перед ним появился. Весь в черном, половина лица платком закрыта, а из-под шапки седая прядь выбивается. Давин-то в округе всех знал, а этого первый раз в жизни видел.

– Хорошо играешь, – сказал человек Давину. – Хочешь, научу тебя еще лучше на волынке играть?

– Конечно, хочу! – говорит Давин, а самому страшновато. Все-таки время позднее, а об Ардалской пустоши всякие нехорошие слухи ходили. Говорили, нечистая сила там обитает, у людей души забирает, и многие там пропали, как в воду канули. По этой пустоши и днем-то ходить неприятно, а уж ночью и вовсе не дай Бог.

Но, конечно, Давин виду не подал, что боится.

– Давай, – говорит, – учи меня играть на волынке!

– Научу, – смеется человек. – Так научу, что будешь ты играть лучше всех на свете. Только дай мне за это грошик.

Давин подумал, что за такую науку грошик – не цена. Порылся за пазухой, выудил медяк, и подал незнакомцу. Взял тот монетку, и говорит:

– Сейчас со мной пойдешь, в один дом, там как раз праздник, будешь гостей веселить.

– Так я же кроме «Черного бродяги» ничего играть не умею, – удивился Давин.

– А вот и умеешь, – засмеялся человек. – Ты теперь все что угодно сыграешь!

И вот пришли они в один дом на краю пустоши. Там народу полно, все танцуют-веселятся. Заиграл Давин, – да так, как никогда в жизни не играл! Сам удивлялся, как у него это получается. Что ни заказывали ему – все играл! А люди там странные были, – у кого одна нога и одна рука, у кого глаз только один, на середине лба торчит, а у одного гостя Давин вроде рожки под шапкой приметил. Но не испугался, все играл и играл, хотя казалось ему иногда, что это не он, а волынка сама играет. А как рассвело, петух запел, – все гости пропали. И тот человек, что Давина в странный дом привел, тоже пропал.

Пошел Давин домой. Идет, а на него все встречные оглядываются, и вроде как пугаются. Он в дом входит, а там матушка его, старая Адэйр у очага сидит. Как увидела она сына – тут же без чувств свалилась. Еле он ее успел подхватить, чтобы старушка в огонь не упала. Ну, оклемалась она, и говорит:

– Где же ты, сынок, целый год пропадал?

– Как год? – удивляется Давин. – Меня всего-то один день и не было, матушка!

– Нет, год прошел, как ты последний раз из дома вышел, – говорит мать. – Мы тебя уже и оплакали, думали, нечистая тебя унесла, или в болоте ты утонул…