Василий Лягоскин - Олимпийский бал. Пятая история из цикла «Анекдоты для богов Олимпа»

– Если ты не бог, и не Алексей, значит…

– Да Геракл я! В нынешней жизни Тристан, воспитанник корнуэльского короля Марка, – прервал ее умственные потуги олимпиец, – а ты… не спеши! Доставь мне удовольствие угадать самому.

– С трех раз! – богиня прищурила глаз совсем как Сизоворонкин.

– Легко! – выпалил Геракл-Тристан; про себя же он провел нехитрые размышления, – судя по тому, как ты жаждала увидеть перед собой Лешку, варианта два – Афина или Артемида. Так приложить по глазу дикаря могла скорее богиня-воительница… с другой стороны, что такое знакомое зацепило меня еще там, в пещере? Ага – вот точно так меня приветствовала Артемида, когда мы оба сидели внутри моего тела, и ждали, что еще обрушит Легка на наши головы – водку или огневку?! Точно – Артемида, богиня охоты.

Последние слова он выпалил вслух; и по лицу богини понял – угадал. Богиня-охотница даже скорчила недовольную гримасу: «С первого раза!». А руки ее, такие нежные и умелые, тем временем сноровисто «накрывали поляну»; не всю, конечно – часть ее занимала необъятная туша великана. Тристан оценил ее практичность – стол был накрыт так, что свежий ветерок относил смрад никогда не мытого тела в сторону. Он вдруг вернулся к рукам богини, к первому их определению – нежные.

– А что, – протянул он с непонятным для себя смущением, – насчет благодарности все уже забыли?

Афродита замерла с недорезанным куском мяса в руке; чуть недоуменно скривила губы, но ответила вполне благосклонно:

– Да пожалуйста! Хочешь прямо сейчас? – она скинула с левого плеча узкую лямку платья – так что практически вся грудь оголилась, заставив Тристана невольно сглотнуть тугой комок в горле, – только предупреждаю: буду стонать и кричать; но представлять буду Сизоворонкина. Не обижайся, если выкрикну его имя.

– Вообще-то мы когда-то были одним целым, – совсем смутился Тристан, и Геракл вслед за ним.

– Я считаю, что секс – это, пожалуй, единственное удовольствие, которое люди могут дарить друг другу бесплатно.

– Не только. Можно, например, плед принести.

– От секса гораздо больше удовольствия, чем от секса.

– Иногда бывает такой секс, что лучше бы плед принесли…

Богиня с полубогом переглянулись, и звонко расхохотались, присаживаясь к «столу». Геракл почувствовал вдруг, что с души свалился огромный камень, весом никак не меньший, чем валяющийся рядом труп дикаря. Только к завершению трапезы он понял, что это означало. Растаяло родившееся было чувство вины перед Лешкой Сизоворонкиным. А Афродита, наконец, представилась своим нынешним именем.

– Изольда, – улыбнулась она Тристану, – судя по всему, твоя будущая королева.

– Это как? – изумился Геракл.

– Очень просто. Этот милый мальчик, – она кивнула в сторону мертвого дикаря, – напал на корабль невесты короля Марка; мой, если кто не понял. Ну, как корабль – просто большая лодка. Там нас всего-то было восемь человек – четверо гребцов, два стража и моя служанка. Я – восьмая. Мужичков этот громила…

– Здесь его зовут… звали Морхультом, – подсказал Тристан.

Изольда кивнула, и продолжила:

– В-общем, и гребцов, и охрану он положил прямо там, – она махнула в сторону близкой отсюда реки, – на стоянке, которую мы устроили, прежде чем предстать перед женихом (она усмехнулась), – а нас с Беатой, служанкой, подхватил подмышки и притащил сюда.

– И где же… твоя Беата, – вырвалось у Тристана, который уже знал страшный ответ.

– Там и осталась, – Изольда, кажется, совершенно равнодушно махнула в сторону чернеющего зева пещеры, – спасая свою госпожу, первой предложила свое тело дикарю. И погибла, в пылу страсти чудовища.

Тон ее повествования не стал печальнее. Геракл в душе Тристана легко подавил родившееся было возмущение и кивнул: «Такова жизнь!».

– Чутье у этого Морхульта просто фантастическое. В том самом пылу уловил, как я подобралась с камнем в руках, и почти увернулся от удара. Так что ты появился очень вовремя. За мной долг. А теперь… расскажи мне о короле Марке.

Тристан надолго замолчал. Благодарность в душе парня, воспитанном королем с младых лет, сейчас бурно соперничала с фактами. Король Марк был не самым приятным человеком Корнуэльса – и внешне, и, особенно, внутренне. Он был страшен лицом, необъятно толстым и неопрятным. А еще – подлым, коварным и мстительным. Только теперь Тристан понял, почему король послал его на эту, казалось бы, безнадежную битву. Ведь рядом с Марком он – молодой, красивый; благодаря давнему общению с Лешкой весьма остроумный воспитанник – выглядел просто идеалом высшего света корнуэльского общества. А тут еще на подходе молодая жена…